От Новосибирска до ФБР – большие миры Остапа Стужева

Москва, центр и окраины, шикарные автомобили и заводские промзоны. А еще – Кипр и Колумбия, Париж и Амстердам… и Новосибирск. Еще и Антверпен – начало лихих приключений в «Золотых пилигримах». ФБР, ЦРУ, наркокартели, кровавые алмазы (blood diamonds), бандиты и шпионы, бывшие партаппаратчики и комсомольцы, эскортницы и верные подруги – список можно продолжать, тут целого мира мало! И все это – составляющие художественных вселенных Остапа Стужева. То есть весь ассортимент «мужской» прозы.

Корсары криминала

Крутые качки, бесшабашные бандиты, «не мечтающие дожить до старости», но кто-то доживает, а все равно не успокаивается! – океан адреналина, риск и жажда денег, власти. Нежные чувства – не для них, это для слабаков. «Секс, бокс, джаз», – высказывал единственное желание один из киногероев старого фильма, пародируя чикагскую мафию. Такая сентенция вполне в духе стужевских героев. Жаль, что автор не нашел подобного девиза, а может он и есть где-то на страницах книг, да только не прочитывается сразу, а может мы еще и вынесем из этой жесткой прозы какое-то такое резюме, крылатое выражение, ну что-то вроде «Груздев будет сидеть в тюрьме! Я сказал!», но пока только взахлеб читаем убористый, где едва ль не каждая строка – новое событие и не прочтешь по диагонали, не пробежишь глазами как навязываемую в школе классику – текст сверхнасыщен, здесь все может измениться буквально за несколько строк.

Да, да, им не до нежностей, корсарам современного криминала, а если кто из них и попадает на крючок высоких чувств и иных отношений, то это не заканчивается добром. А что такое добро в контексте авторской концепции мира? – вот вопрос?! Что воспевает автор? Каких богов возвеличивает?! Ответ, к сожалению, неутешительный – и это не спойлер. Это та правда, которую Остап Стужев и пытается донести до читателя: мир не просто жесток, он бесчеловечно жесток, и правды нет как таковой – у каждого она своя, и мира нет, да любви, похоже нет тоже. Можно ли жить в таком мире?! А вот ответ на этот вопрос – уже спойлер, поэтому любопытному читателю предстоит самому разбираться в том, что хотел сказать автор, что сказал, а что не досказал.

Говорящий псевдоним

Остап Стужев, конечно, псевдоним. Фамилия – и это не секрет – взята писателем по прежнему названию (ул. Остужева) одной из улиц в районе Патриарших прудов, где он жил и бывает до сих пор. А имя, рискнем предположить, вполне в духе русской литературной традиции, скорее всего восходит к творчеству Николая Гоголя. Как бы лесенка вниз – туда в 17-й, неспокойный, век русской истории, когда делались крутые дела на окраине Руси и на печально известном Диком поле, название которого говорит само за себя. Дикое поле – дикий мир (не похож ли он на тот, что сегодня описан в романах? Конечно, похож). Тем более, что сам Стужев осторожно подбирается к теме СВО, но об этом позже. И там – крепыши-запорожцы, сорвиголовы, среди которых и молодой Остап Бульба, – верный и судьбе, и времени, и отцу, и стране. Стране, только рождающейся в новом незнакомом мире – и в этом галопе, в этой сваре Остап решает сложную и вечную дилемму. Остап – Андрий – вечное противостояние, и нам, конечно, понятно, на чей стороне писатель Стужев. Остап Стужев. Правда был еще один неуемный Остап в литературной традиции – и тому были не чужды привычки и устремления современных нуворишей, как и погони за золотым тельцом. Но Стужев – не про управдомов.

Он – про другое, про несглаженную цветными красками реальность. Ибо сам не понаслышке знает противостояние криминальному миру, его нутру, беспощадности и животным инстинктам, царящим в этом мире. Автор признается, что многое из его дебютных романов («Правила Мерджа», «Золотые пилигримы») – подлинное, не выдуманное. Так было взаправду. Так ломались судьбы, так строились карьеры, так богатели, так погибали.

Дебют

В «Правилах Мерджа» детально воссоздается история криминального российского бизнеса. Сюжет сложный, запутанный, в двух словах не рассказать. Но, прямо скажем, не оригинальный. Не тривиальный, чтобы критиковать, но и не нов. За последние 30 лет кто только в России не пытался воссоздать криминально-производственную драму. Чаще обращаются к 90-м годам, Стужев решил поместить своих героев в 2011, что хоть и не является художественным открытием, но тем не менее, вызывает резонный интерес, а почему именно этот период?! Очевидно, что у автора есть ответ и на этот вопрос, внимательный читатель разгадает этот несложный кроссворд литературно-временного континуума.

Если коротко об истории, то протагонист Роман Чекарь – типичный русский бизнесмен, ясно, что не то, чтобы хороший и положительный герой (откуда такого взять в нашей реальности?!), но и не сильно плохой, – оказывается в противостоянии с другими акционерами крупного холдинга, в котором у него 15% акций. Другие – явно хуже Чекаря. Но и им, надо признать, ничто человеческое не чуждо. Образы сложны, поступки их неоднозначны, персонажи, как и положено по жанру, ярче всего проявляют себя в крайних, критических ситуациях, коих немало на протяжении всего текста. Надо отдать должное автору, он максимально отстраняется от показушной жестокости: и в этом, и во втором романе читатель не найдет картинных убийств, кровавых пыток и откровенного насилия. Автор не наслаждается злодеяниями персонажей, его больше интересует не как совершается зло, а почему человек готов отказаться от морали и нравственных начал. Любителям чистого бандитского беспредела – не сюда, а на страницы бесхитростной бульварщины. Таких изданий много. А Стужев пытается разобраться в бинарной сентенции, сформулированной еще Ф.М. Достоевским в «Братьях Карамазовых»: «В большинстве случаев люди, даже злодеи, гораздо наивнее и простодушнее, чем мы вообще о них заключаем. Да и мы сами тоже».

О том, как финализируется драматическая борьба в мире российского чистогана – умолчим. Скажем лишь, что концовка не разочарует, но и не сильно поразит – все потому, что автор и не старается ошеломить и обескуражить читателя. Не стоит ждать от текста и глубинной философии, свойственной многим русским романам, но и простоты (той, что хуже воровства) не будет. «Правила Мерджа» – ровный, местами напряженный художественно выдержанный в рамках жанра мужской прозы роман о переплетенных поколениях русских людей XXI века, которые когда-то в сумбурные и штормовые 90-е решали для себя психологические и нравственные вопросы – и мы понимаем как они их решили, и с каким наследием они пришли в новый век, в новое тысячелетие. И несмотря на разницу в возрасте, они все-таки скучают по старым временам.

— Тебя на этом заводе ранили? – спросил Магомед (Чекаря).

 — На этом, – ответил он. – Мы его вторым забирали, сразу после Ленинского комбината. У меня человек двести пятьдесят спортсменов было, все с палками, я даже арматуру запретил брать, не хотелось трупов, а эти отморозились и давай палить. Ну, Бог им судья. Все равно всех вынесли за забор.

Герои Стужева – это те, кто, перефразируя известные строки Бориса Рыжего, не «споткнулся с медью в черепах как первые солдаты перестройки». Они выжили – и они правы. Но правда – мы помним – у каждого своя. Рома Чекарь – безусловная находка автора и его удача. Герой, почти идеально типичен, в том смысле как типичны все образы мировой литературы. И поэтому правило Твардовского «В каждой роте есть такой, да и в каждом взводе» – только условно применимо к Чекарю. Через него автор анализирует вечную для нашей культуры дилемму: «Кто виноват? И что делать?». И еще, какая же будет она, эта Россия будущего?! И хотя Стужев прямо и косвенно отсылает нас к прозе Толстого (Анна Павловна, прям едва ли не со страниц «Войны и мира»), к жизнеутверждающей миллионной воли народов «Надо жить, надо любить, надо верить», но вольно или не вольно, оказывается все-таки ближе к «Бесам» Достоевского, поскольку тезис Николая Ставрогина «Человек несчастлив потому, что не знает, что он счастлив» – можно ровно отнести эпиграфом к «Правилам Мерджа».

«Золотые пилигримы»

Идейно-тематически вторая книжка – продолжение первой. Никакой сюжетной преемственности, конечно, нет. Но эмоциональный настрой, стилистика криминально-политического триллера в абрисе совпадают, пусть и не идеально, но в целом – это тоже история об утопичности единой правды в мире. Стужев расширяет локации и географию сюжета, что было свойственно и «Правилам мерджа», но в «Пилигримах» охват всяко шире – авторская метафора развернута уже практически на всю планету. Он будто говорит читателям: посмотрите, дорогие мои, где иначе? Гляньте на этих «джентльменов удачи» и на тех, кто им противостоит, кто якобы служит закону. Кто они? И какой это закон?! Чей это закон?! И напрашиваются снова классические аналогии: «В чем сила, брат?!»

В основе сюжета – реальная история ограбления века на 100 миллионов евро – похищение драгоценных камней в 2003 году итальянцем Леонардо Нотарбартоло из здания Антверпенского алмазного центра. 123 из 189 ячеек клиентов были опустошены пронырливым воришкой, который полтора года притворялся продавцом ювелирных изделий. Свои догадки и результаты многолетнего исследования/расследования Стужев тоже включил в текст, не претендуя на истинность, но даря читателю возможность познакомиться с деталями громкого дела. К слову сказать, хотя преступники и были задержаны полицией и получили по заслугам (ну или почти по заслугам), алмазы найти не удалось до сих пор. И на это в «Золотых пилигримах» есть свое объяснение. В общем, триллер триллером, но истина дороже – и Стужев препарируя давно известные факты, строит свою версию итальянских событий. Читать интересно даже не любителям приключенческих историй, поскольку опять же книга далека от чистого трэша, которым заполнены полки и страницы книжных магазинах и сайтов. Стужев снова и снова напоминает читателю: «мир не прост, ох, как не прост».

По большому счету солнце Флориды светит одинаково для всех. Конечно, сложно позавидовать бездомному, толкающему перед собой украденную из супермаркета тележку с каким-то хламом, составляющим все его состояние. Только зачем вообще впадать в крайности?.. Он чувствовал раздражение и злился на лощеных бюрократов с их воспаленной солидарностью выпускников университетов, входящих в пресловутую лигу плюща. «Ive liague mierda of pige» — срифмовал он и невольно скривил губы в подобии ухмылки.

Глобальный общественный конфликт – вот что еще лежит в основе драматургии романа. Ну и конечно, горькая правда с большой долей печального (для нашего сердца) сарказма:

— Почему водка? — спросил Фишер у Яна, который немедленно начал разливать ее по рюмкам.

— Это славянки, они ничего больше не пьют, — ответил ему тот и уже по-русски обратился к хихикающим шалуньям: — Правда, матрешки?

— Правда, правда! — в разнобой посыпались звонкие голоса.

Фантастика и реальность

Уход в фантастику для Стужева, наверное, не случаен. Писателям-реалистам иногда хочется поэкспериментировать с героями в сказочном интерьере, добавить каплю волшебства и чародейства. Пусть и с научно-технической подоплекой. Главное, чтобы типичный герой оказался в совершенно не типичных обстоятельствах. Вот и «Карадагский змей» – недавно вышедший в печати, и «Космический вихрь» – пока в рукописи – такого рода эксперименты романтика-постмодерниста в новом для себя жанре. Несомненно, что читатель по достоинству оценит новые форматы прозы Остапа Стужева, отметим, лишь что автор сохранил свойственные ему черты: напряженность сюжета и масштабность героев, которые не боятся вступать в конфликты и бороться с внешними силами.

Такой же подход: как поведет себя обычный человек в критической для себя ситуации – анализирует Стужев в небольшом военном рассказе «Как это бывает». Штурмовик Леха Степанов и безымянный лейтенант оказываются на грани жизни и смерти, скорее, смерти. И если не спасти, то протянуть до прихода своих поможет ампула с лекарством – а там уж бог не выдаст, свинья не съест, свои помогут и есть шанс выжить – да только беда: промедола, обезболивающего – одна ампула на двоих. И у Лехи она, штурмовика, который совсем не хочет умирать. Вот и школу вспоминает, и ненавистного учителя физики, и бар в далеком Барнауле, куда не прочь вернуться… Не до смерти ему. Но рядом – лейтенант. И здесь автор следует традиции. В данном случае традиции книжек о второй мировой, так и называемой «лейтенантской» прозы. Не оригинален Стужев и в этом случае, но оригинальна ли война?! И кто бы не был в окопе – Сережка с Малой Бронной или Леха с Барнаула – решают они ту же моральную дилемму. Разница только в временах: не было 70 лет назад контрактников. И дронов. И «Мартини» с трубочкой – примета нашего времени.

И всем тем, кто уже соприкоснулся с увлекательной прозой этого непростого автора, остается только сожалеть, что свои первые литературные опыты в молодости Стужев оставил втуне и на долгие годы прекратил серьезные занятия писательством. Но сложилось, как сложилось: сегодня Остап Стужев приходит к читателю хоть и в почтенном возрасте, но вполне себе с юношеским задором и молодецкой хваткой, и книги его говорят сами за себя – вы видим за убористой кириллицей не мальчика, а мужа, человека с солидным жизненным опытом, знанием окружающей действительности, а самое главное – писателя, глубоко чувствующего каждого своего героя, каждого человека, которого касается бойкое перо московского писателя с Патриарших прудов.