Вы только посмотрите на этого лучезарного дедушку в непомерно огромных очках-иллюминаторах. Так сразу и не скажешь, что улыбчивый старец, больше похожий на Санта-Клауса в отставке, ни много ни мало открыл миру новое течение в жанре ужасов, пройдя тернистый путь от жуткого дилетанта до не менее жуткого покровителя живых мертвецов.
Джордж Ромеро покинул нас в 2017 году. Ушел из этого бренного мира, что называется, в самом расцвете сил, несмотря на солидный возраст в 77 лет. Его несоизмеримый трудоголизм и азарт, не угасавший даже с приходом восьмого десятка, удивлял не только киношную рать, но и сотни косплееров с Comic-Con’ов, что вожделенно толпились вокруг седовласого патриарха зомби-хоррора, загримированные под гниющих вурдалаков.
Его классические ленты переснимают и реставрируют, а относительно свежие проекты ставят в пример выпускникам киношкол, сохнущим по нежити и каннибалам. Мертвые, как известно, не потеют, и далеко не каждый живой удостаивается чести почивать на лаврах полководца несметного трупного войска. Но случай Ромеро – это случай особенный.
Содержание
А зомби здесь тихие
Наш мир был неплохим местом до тех пор, пока мы не захотели сделать его лучше.
Главная заслуга Джорджа Ромеро заключается в том, что он переписал этимологию слова «зомби», узаконил новую трактовку термина, витающего в американском бессознательном обществе еще с колониальных времен. Эпохи, когда бравые отцы-пилигримы отвоевали у Британской Короны право на автономное существование в Новом Свете, а после запустили мириады фрегатов в Свет Старый, дабы обзавестись дешевой рабсилой из числа аборигенов. Вместе с чернокожими невольниками из Конго, Анголы и Гаити в Соединенные Штаты приехало понятие «зомби» – так в мифологии вуду называли людей, которых злые колдуны обращали в слуг, вводя в затяжной наркотический транс.
Такого калибра живые мертвецы мелькали в американском кино нечасто: навскидку мы можем припомнить разве что «Белого зомби» 1932-го с Белой Лугоши в главной роли (это же сам граф Дракула!) и «Я гуляла с зомби» Жака Тюрнера, снятый в 1943 году. И там и там в кадре присутствовали таинственные секты, африканская ритуальная утварь и еле шаркающие ногами жертвы темной магии, лишенные способности мыслить свободно.
Обновлением устоявшихся определений занялся коренной ньюйоркец Джордж Ромеро, променявший огни мегаполиса на кедровые рощи близ Питтсбурга, штат Пенсильвания. Именно там он, будучи студентом с горячей кровью и не менее горячей головой, практиковался в видеопродакшене и грезил о большом кино. С малых лет Джордж не расставался с 8мм-кинокамерой и снимал простецкое «хоумвидео» на пару с озорными подростковыми короткометражками. После выпуска из университета Карнеги-Меллон Джордж перебивается случайными заработками – вместе с друзьями снимает рекламные ролики для ТВ. С ними же основывает студию Image Ten Productions, с ними же копит деньги на производство полного метра.
К июню 1967 года в загашнике у энтузиастов лежало порядка сотни тысяч долларов. С такой суммой можно попробовать разгуляться, тем паче, что Ромеро с коллегами с горем пополам-таки утвердили окончательную версию сценария. Первый драфт носил название «Зарисовка о монстрах» и задумывался как комедийный ужастик про инопланетных тинейджеров, очутившихся на Земле в компании резвых американских школьников.
С каждой новой ревизией изначальный текст становился все мрачнее и мрачнее, а в тот момент, когда команда наткнулась на роман «Я – легенда» Ричарда Мэтисона, история приобрела свой окончательный вид. «Ночь живых мертвецов», тогда еще носившая имя «Ночь пожирателей плоти», рассказывала о группе незнакомцев, оказавшихся запертыми в загородном доме недалеко от кладбища. Все бы ничего, да только вернувшийся с Венеры космолет NASA занес в нашу атмосферу иноземную заразу, из-за которой мертвые начали восставать из могил, дабы полакомиться сочными тушками неосмотрительных зевак.
Снимали фильм почти полгода, на ходу внося в сценарий экстренные правки и ругаясь с прокатчиками, которые наотрез отказывались браться за распространение настолько жестокой и грязной картины. Мизерный бюджет давал о себе знать: зомби (тогда их обзывали арабским словом «гуль») для массовки набирались чуть ли не с улицы, для грима использовали воск из похоронного бюро, вместо крови по обезображенным телам размазывали шоколадный сироп и свиные потроха, которые поставлялись одним из актеров, работавшем в мясной лавке. Чтобы сгладить визуальную неказистость «Ночи», Ромеро снимал на черно-белую пленку форматом 35мм. Дешево, сердито и зловонно.
Премьера любительского хоррора состоялась 1 октября 1968 года в Питтсбурге. Среди зрителей тяжело было отыскать кого-то старше 16 лет, и весь зал трепетал в ужасе – полчища покойников, жадно пожирающих главных героев одного за одним, сразили публику наповал.
О «Ночи живых мертвецов» трещали на каждом полустанке, а люди охотно брали билеты на повторные сеансы. Коллегам Ромеро удалось прописать напряженные эпизоды, в которых выжившие судорожно заколачивают окна всем, что под руку попадется, тщетно отстреливаются от напирающих зомби и, что самое главное, активно ссорятся друг с другом, усугубляя и без того незавидное положение. Монохром тоже пошел фильму на пользу: технические изъяны не так сильно бросались в глаза, а причудливая игра светотени в объективе дешевой камеры только нагнетала жути.
Это триумф. Кустарная поделка, снятая за 114 тысяч долларов, принесла своим создателем прибыль в размере 12 миллионов. Достаем калькуляторы: «Ночь» окупилась в сто с лишним раз меньше, чем за год.
Эра зомби начинается.
Нет больше места в Аду
Из всех форм прогресса у меня вызывает отвращение лишь прогресс человеческой морали. Но поскольку на самом деле его не существует, то о прогрессе я стараюсь не говорить вообще.
Вполне ожидаемо, что Ромеро не собирался расставаться с ходячими мертвецами. Если его команда смогла в пух и прах порвать домашний прокат со столь скромным финансированием, то что произойдет, если самопровозглашенные мэтры зомби-жанра выложат на стол сумму с двумя-тремя дополнительными нулями на конце?
Ответа на этот вопрос пришлось ждать целых десять лет. Джордж с попеременным успехом режиссировал фильмы иной направленности (об этом мы потолкуем чуть позже) и наращивал связи как в Голливуде, так и за пределами Америки. К началу семидесятых Ромеро сдружился с крутым каскадером Томом Савини, а также наладил деловую переписку с отцом итальянского «джалло» Дарио Ардженто. Первый помогал с гримом и спецэффектами, а второй занимался распространением фильмов Ромеро за рубежом. Именно им и позвонил постановщик после того, как вернулся домой из торгового центра Monroeville Mall погожим весенним вечером 1974-го. Плутая между витринами и украдкой вглядываясь во тьму служебных помещений, Джордж задумывался о том, возможно ли пережить зомбиапокалипсис, окопавшись в супермаркете. Похоже на задел для лютого триллера, не так ли?
Премьерный показ «Рассвета мертвецов» состоялся в 1977 году, и не абы где, а в Каннах. Пускай сам Ромеро и считал продемонстрированный на кинофестивале вариант ленты сырым (самопальный ‘director’s cut’ общественность могла увидеть через два года только в кинотеатрах США), новая глава в зомби-эпопее Ромеро никого не оставила равнодушным. Фильм стоил 1,5 миллиона, его снимали в цвете, уровень продакшена заметно вырос, а Савини пришлось знатно попотеть, чтобы синемордые упыри выглядели, как и подобает восставшим из мертвых уродливым людоедам.
Игра стоила свеч: «Рассвет» заработал в мировом прокате 55 миллионов, а разномастные критики подтолкнули фанатов Ромеро к социальному дискурсу. Еще на каннских смотрах журналисты во всеуслышание заявляли о том, что сценарный цех Джорджа укрыл за зубодробительным фильмом категории «B» тонкий стеб над современным обществом потребления. Таким нехитрым образом зомби превратились из дешевых в производстве монстряков в высокопарное олицетворение обывателей, променявших разум и свободу самовыражения на возможность покупать больше и покупать дешевле.
Похожие обсуждения окружали следующий фильм Ромеро о похождении полусгнивших «метафор» по выжженной американской земле – речь идет о «Дне мертвых», что вышел в 1985-м. О существовании этой картины ярые поклонники творчества Ромеро предпочитают умалчивать. Не потому, что кино вышло из ряда вон плохим. Наоборот, учитывая тот производственный ад, через который пришлось пройти команде, дабы выпустить свое творение на больших экранах, можно только диву даваться, как киноделы умудрились не разбазарить весь потенциал триквела в самый последний момент.
Как ни крути, а сценарий переписывали пять раз, в середине производства бюджет урезали вдвое, а амбиции Ромеро, обещавшего выпустить «”Унесенных ветром” от мира зомби-хорроров» не особо-то клеились с финансовым планом студийного казначея. Впрочем, софт-итерация «Дня мертвых» доковыляла до больших экранов и порадовала как простых работяг, так и снобов из профильных изданий. Первые получили лошадиную дозу залихватских постапокалиптических потасовок с агрессивной нежитью, а вторые углядели в междустрочье сценария критику капитализма и политической программы весельчака Ронни Рейгана.
Ромеро понадобилось двадцать лет, чтобы оправиться после спорного «Дня мертвых». Работая то над вольными экранизациями Стивена Кинга, то над откровенным трэшем уровня «Обезьяны-убийцы» (говорящий заголовок, однако), режиссер без устали продумывал грандиозное возвращение к зомби-тематике. К тому времени его раннее творчество разобрали на цитаты, а первые фильмы неоднократно подвергали ремейк-терапии. Зомби превратились в штамп, от которого, признаться честно, в начале нулевых уже неслабо подташнивало. Оттого вдвойне удивительно, что возвращение в «большое кино» Ромеро обставил, что называется, с великой выдумкой.
Человек, породивший феномен зомби, пошел войной против собственного детища, дабы доказать всем и каждому, что идеи тридцатилетней выдержки еще способны встряхнуть пресытившихся вторичным ширпотребом зрителей. И ведь доказал, черт его побери! На сцену вышла новая трилогия Ромеро, больше сосредоточенная на быте дохляков, нежели на бедах бледнолицых homo sapiens.
В 2005 году свет увидела «Земля мертвых» – преисполненный рассуждениями о классовом неравенстве наполовину боевик, наполовину черная комедия, главными героями в котором выступают поумневшие зомби, решившие сплотиться перед лицом диктатуры человеческой расы (в далеком будущем мертвецы и вправду живут словно репрессированные).
В 2007-м до нас добираются «Дневники мертвецов», оборачивающие хрестоматийным ромеровский зомби-триллер в оболочку мокьюментари, прямо как в «Ведьме из Блэр» или «Паранормальном явлении».
Ну а «Выживание мертвецов» 2009 года выпуска окончательно разочаровывается в роде людском и стравливает между собой две человеческие группировки, одна из которых верит в возможность ассимиляции с ходячими трупами. Джордж никогда не уповал на компьютерные технологии и мощную цифровую оптику, потому эти картины смотрелись несколько аляповато даже тогда, в конце нулевых. Однако бюджетность не могла скрыть элегантного цинизма режиссера, из фильма в фильм задающего самому себе и своим фанатам один и тот же вопрос:
«Если мертвые и в самом деле выберутся из гробов, то достоин ли вообще нынешний мир того, чтобы мы его спасали»?
Вместо эпитафии
Я всегда считал болтливость чем-то вроде сифилиса: не смертельно, но омерзительно.
Хоть Джордж Ромеро и известен как владыка зомби-хоррора, в его фильмографии возможно отыскать немало занятных проектов без присутствия ошалелой мертвечины. Сразу отсеем неформат (неформат по меркам Ромеро, разумеется) и обратим внимание на наиболее любопытные творения маэстро. В молодые годы он успел поставить типичную мелодраму «Как мухи на мед», пробовал силы в документалистике на съемках фильма, посвященного карьере регбиста Оу Джей Симпсона, и даже пытался скрестить «Безумного Макса» с легендой о Короле Артуре в «Рыцарях на колесах».
Все это – баловство, да и только. Первыми серьезными вызовами для команды Ромеро в семидесятые стали «Безумцы» и «Мартин». Фильм-катастрофа и психологический триллер с сильным мистическим элементом соответственно. Первый представлял собой манерный перифраз «Ночи живых мертвецов» с поправкой на то, что человечество пало перед лицом вспышки вируса бешенства. Теперь в центре внимания находятся не отдельные персонажи, а судьба целого города, оккупированного военными с автоматами и в костюмах химзащиты.
Второй – изобретательный и чертовски хорошо написанный фильм-загадка, повествующий о порочных выходках подростка Мартина: ментально нестабильного мальца, что считает себя вампиром. Кровь, похоть и экстремальный пубертат прилагаются.
В восьмидесятых и девяностых Ромеро вел совместные работы с Кингом. Они экранизировали винтажные хоррор-комиксы послевоенной эпохи в «Калейдоскопе ужасов» и ступали на территорию серийных убийц в «Темной половине» – эдаком переосмыслении старых-добрых рассказов о доктор Джекиле и мистере Хайде в современных декорациях. Примерно в то же время Джордж и его давний товарищ Дарио Ардженто объединились на съемочной площадке «Двух злобных глаз», представлявшего собой ловко извращенную экранизацию рассказов Эдгара Алана По. Крайне нетипичное для Ромеро светопреставление, в рамках которого в лучшую сторону отметился Том Савини, в очередной раз сваявший фантастической детализации грим для экранных чудовищ.
Ромеро не ограничивал себя рамками отдельных жанров и направлений и всей душой любил свою работу, даже в те годы, когда съемки не приносили его компании ни копейки. Заслужив прижизненный статус провидца и новатора, он никогда не возводил в абсолют славу и деньги. Вечный студент и непримиримый идеалист, Ромеро ставил принципы выше кассовых сборов, и именно поэтому даже не самые удачные его картины мы пересматриваем с огромным любопытством. Ведь каждый его фильм – это своего рода вызов, лишенное всякого стеснения высказывание о злободневных тяготах и, в конце-то концов, забористое кровавое шоу, одновременно притягательное и отталкивающее.
Смерть – это не самое худшее, что может произойти с человеком. Забвение и забытье куда страшнее. Благо, что Джорджу Ромеро такие участи не грозят. А если когда-то мы и отвергнем его наследие, то, будьте уверены, старик еще напомнит о себе, ведь ему явно по силам расшевелить орды ходячих мертвецов и натравить эту свирепую биомассы на всех несогласных с его гражданской позицией.
Реальность, как мне кажется, гораздо страшнее любой истории о мертвецах, призраках или инопланетянах.
