«Несомненно, это и есть та икона, которую господа футуристы предлагают взамен мадонн и бесстыжих венер»
Александр Бенуа о «Чёрном квадрате»
Наше время . г. Москва. Крымский вал, 10. Новая третьяковка.
В зал №9 вошёл неизвестный неопределённого возраста. Одет он был стандартно: штаны «командосс», кроссовки, на спине рюкзак, чёрная худи с плотно надвинутым на голову капюшоном. Единственное, что отличало его наряд от множества подобных ему, это повязка на правой руке, с изображенными, хаотично расположенными геометрическими фигурами различных форм белого и красного цвета разных оттенков (среди фигур, отсутствовали круг и овал). В центре повязки располагалась написанная готическим шрифтом аббревиатура «М.Н.А.».
Неизвестный быстрой, уверенной походкой прошёл через зал и, приблизившись к одному из экспонатов остановился. На него с полным безразличием смотрел созданный в 1915г уроженцем г. Киева один из, пожалуй, самых известных шедевров современности. Это был первенец нового направления в искусстве. Его знали все, начиная от представителей рабочего класса заканчивая членами королевских семей. Кто-то высмеивал его, считая полной х***ёй, говоря о том, что подобное может изобразить школьник, используя линейку. Кто-то наоборот восхищался, видя в нём конец предметного мышления творческого человека. Это был нарисованный маслом, потрескавшийся от времени, размером 79,5Х79,5 см – чёрный квадрат. Получивший при рождении имя – чёрный супрематический квадрат.
Неизвестного, подошедшего к картине звали Поль. Он не был иностранцем. Его так назвали отечественные родители-художники в честь Поля Сартра, считавшие его создателем кубизма, фанатами которого они являлись. В школьные годы несмотря на свое имя Поль избежал физического насилия и других форм издевательства, так как матушка природа выдала ему крепкое большое тело, снабжённое недюжинной силой, поэтому школьная быдлота только интересовалась, откуда такое имя и что оно значит. В связи с чем ненависти ни к кубизму, ни к живописи в целом здоровяк не испытывал, а даже полюбил. По окончании школы он поступил в «кулёк» (культ-просвет училище), который окончил с отличием. Несмотря на явный талант его попытки устроить выставку, а также жить за счёт творчества провалились. Нужно было или сосать у кого-то, или давать сосать у себя. При этом выставки своей мазни легко устраивали те, у кого были деньги. В связи с чем Поль просто озверел. Во время общения за бутылкой водки с бывшим одногрупником художник узнал, что бывший собрат по учёбе состоит в радикально настроенной группировке, члены которой устраивают противоправительственные выступления, периодически приковывая себя наручниками к зданиям с той или иной идеалистической целью. Легко впитав идеи борьбы с мировым капитализмом, предателями Родины и подобной им пи***той Поль с целью свободного продвижения искусства без какого-либо блата, а также банальной мести тем, кто пользовался подобным для создания псевдохудожественной богемы создал свою организацию – маргинальную новокубистическую армию («М.Н.А.»).
Поль пришёл в «Новую третьяковку» не с целью эстетического наслаждения, а для того чтобы провести акцию прямого дейстия. Акт вандализма. Уничтожения шедевра с целью привлечения внимания к пока ещё неизвестной «М.Н.А.». Для этого был выбран «чёрный квадрат». Лидер «М.Н.А.» был поклонником творчества Малевича. Знаменитый триптих «Квадрат», «Круг», «Крест» был в топе его любимых работ, но жребий был брошен. Собравшись в студии знакомого художника постмодерниста увлекавшегося лёгкими наркотиками, члены армии уже упоротые блазером решили выбрать картину для акции. Способ был прост. Было выбрано 3 хайповых полотна: 1. «Охотники на привале» Перова; 2. «Сирень» Врубеля. 3. Вышеупомянутая геометрическая фигура (по какому принципу отбирались картины маргинал уже не помнил, да и это было не важно). Затем проходил классический ритуал, все присутствующие тянули трубочки из под молочного коктейля, кому выпадала короткая, тот становился арбитром выбирающим картину для дестроя. Вывесили копии полотен. Выбиравшему завязали глаза, выдали охотничий нож. Затем «го». И вот п***ец посредством удара ножа был напророчен именно квадрату.
Вот по какой причине сейчас Поль стоял в зале № 9 перед работой Казимира Севериновича, сжимая лежащий в кармане худи кусок кирпича и готовясь выхватить тот же охотничий нож с целью уничтожения картины, дабы пропиарить созданную им организацию.
Он стоял и ждал, сам не зная чего. Создалось впечатление, что радикала парализовало. Поль стал внимательно разглядывать трещины, на картине вспомнив прочитанную статью в которой говорилось о том, что после проведения рентгена картины под квадратом было обнаружено ещё два изображения. Он задумался, о том, что же было там нарисовано и почему Малевич скрыл свои работы под геометрической фигурой.
***
Казимир, употребивший мухоморов упёрся взглядом в холст, готовясь наносить краску. Упорно, мазок за мазком.
В голове К.М. неистовствовал ураган мыслей и образов. В этом урагане перемешивались прямоугольники, квадраты, прямые линии. Из закаулков одного из полушарий головного мозга вырвалось латинское слово «supremus» приобретя значение «доминировать», но доминирование не то, когда ставишь раком человеческую особь, завёрнутую в латекс, приказывая облизывать обувь, а доминирование цвета над всем остальным.
«Е**ть мой х**», – подумал про себя холстомаз. «Эти фигуры преобразуются во всезаполняющий цвет.»
За стенами мастерской в небе 1915 года, словно всадники апокалипсиса материализовались чёрные тучи. Подобно ракетам, выпускаемым системой залпового огня «Град» небесную твердь разорвали молнии.
Малевич дёрнулся, через 3-D голограмму замерших цветных квадратов и полос, стало прорываться, что-то другое. Не идеалистически-творческое, а животное, но при этом такое притягательное и поглощающее.
Разорвав красный треугольник в невесомость подсознания вывалились две гимназистки, напялившие саван похоти. Одна из них зависла на спине, упёршись в пустоту руками, покрытыми гетрами. Её пальцы с длинными ногтями, окрашенными чёрным лаком украшали перстни с черепами, анками и пентарём. На ногах были латексные ботфорты на высокой платформе, надетые поверх порванных чулок. № 2 скривила в улыбке губы, накрашенные помадой с цветом идентичным цвету лака №1, отбросив в сторону выбившийся фиолетовый локон. Затем № 2 резко раздвинула ноги № 1 обнажая татуировки на бёдрах и опустила голову, между ними, выставляя язык с тем, что спустя десятилетия назовут пирсингом. № 2 начала быстро двигать языком, в такт её движениям застонала №1. Художник почувствовал, что у него началась эрекция.
И так, дорогой (и не очень) читатель, после семяизвержения творца мы продолжаем путь по его прозрению, инсайту, сатору (назови, это как хочешь), переходя с уровня на уровень. Позади остались протовселенная супрематизма и оральный мош.
Дизайнер отошёл от холста, не отрывая от него взгляда. Взял бутылку с красным вином и сделал несколько больших глотков. Блеснула молния. Казимир Северинович дёрнулся, уставившись на ёмкость. Ему показалось, что в горлышко вставлен кусок горящей тряпки. Из тёмного угла комнаты стал выходить строй жандармов. Пока трудно различимый из-за тёмно синих кителей. Их движение выдавали светящиеся, как прожектора глаза и свисающие с правого плеча аксельбанты серебряного цвета.
Рот одного из жандармов, напоминавший ковш открылся. В ушах Малевича прогрохотало:
– Господа офицеры, необходимо остановить авангардиста, суку поганую в его стремлении свергнуть реализм, искусство истинное !!!
Закончив фразу он оголил саблю и уверенно продолжил движение.
– За «чистое творчество», – прорычал живописец и запустил бутылку в строй.
Стеклянная ёмкость, ударившись о cтену, разлетелась в дребезги, окрашивая окружающее пространство в кровавый цвет. К.С. увидел, как жандармы и реализм плавятся.
Взглядом вакханки он опять уставился на полотно, но теперь уже точно зная, что надо изобразить. Схватив кисть Малевич начал извергать на плоскость материи увиденное. Первым была начерченная буква «А» затем круг заключивший в себя букву. Получился символ анархизма.
Затем дизайнер вспомнил о двух женских телах. Но по неизвестной причине Казимир Северинович не стал проводить параллели с образами и костюмами к кубо-футуристическому спектаклю «Победа над солнцем», превращая их туловища в плоскую несуразность, соединённую с набором геометрических фигур. Он понял, как они должны быть изображены. Вновь появившиеся гимназистки не стали менять форму. К.С. стал рисовать их поверх части анархии такими же объёмными и предательски реалистичными.
Послышался стук в дверь, напоминавший похоронный марш. Тут Малевич вспомнил, что к нему должен был прийти собрат по творческой борьбе – художник Иван Пуни. Казимир повернул голову в сторону двери, потом на изображения. Его глазам предстало следующее зрелище: одна странно одетая малолетка делала кунилингус другой, из-за них выглядывал кусок символа социально-политического движения.
К.С. стал лихорадочно думать о том, как отреагирует на увиденное его друг. Назовёт его предателем рисующим банальную мазню ? Запретит участвовать в футуристической выставке «0,10»? Пошлёт на х**й перед следующим походом к проституткам?
Надо было что-то делать.
Стук повторился.
Живописец схватил палитру, на которой был участок, заполненный чёрной масленой краской.
– Отлично. То, что надо, – произнёс, в слух Малевич.
В его мозгу опять всплыл отрывок из первых наркотических видений.
– Казимир, ты, что там опять сюрреалистическую по***нь рисуешь?! – поинтересовался Пуни с другой стороны закрытой двери.
Художник быстро наносил краску на холст, закрывая ей свои более ранние труды. На его лбу появились капли творческого пота, лицо располосовала диковатая улыбка.
– Сейчас открою! – отозвался К.С.
– Ждёмс, – сказал Иван, после чего начал насвистывать похоронный марш.
Малевич остановился, утерев пот. Художественно-укрывательская работа была окончена. Он заспешил к двери. После того, как был открыт портал в помещение вошёл его коллега, небрежно швырнув кисет с туркистанской травой на ближайший стол.
– Вояешь ? – подмигнув поинтересовался Иван.
Пуни подошёл к холсту, на котором трудился Казимир Северинович. Тот в свою очередь замер в ожидании реакции гостя, размышляя при этом всё ли он закрасил. С холста на И.П. смотрел квадрат неправильной формы, размером 79,5Х79,5 см. Пуни напрягся, разглядывая данное творение. Наконец Иван Альбертович громко на выдохе произнёс:
– Козя, это гениально. Этот чёрный кусок поверхности и есть само искусство. Подобное взращивают годами в творческом тигле.
