Сравни богатства.
Ты увидишь –
У Айлиля, супруга Медб,
Есть бык Финнбах. С того он выше
Своей жены.
Как пыль и хлеб.
Взгляни, взгляни, она желает
Угнать из Улада быка –
И злобы глыба не растает,
Раз зависти петля крепка.
И вот в столице их, Крухане,
Стянулись к подвигу войска –
Сплошь Коннахта одни дворяне,
Идущие добыть быка…
Текут века неслышной новью
Пустых для смертного часов,
Времён гремучей складной дробью
Сливаясь в летопись веков.
Прекрасной Эйрин больно видеть
Вражду пятин, где туат бьёт
Свой братский туат в злой обиде,
Исток которой не поймёт.
Или забыл. Иль умолчанье
Корыстных клановых причин –
Стада скота, сребра бряцанье
И золота всех величин.
А чаще – трепетность тщеславья,
И ревность к власти всем назло.
Такое плещется безтравье,
Что уж от стад в песках бело.
Что заплутавший путник спросит:
– Тут Ад иль Коннахт? Где приют?
Ему ответят на вопросы
Лишь сиды, что в холмах живут.
Нет больше Кельтской церкви света –
Анри Второй, анжуец, смог,
Держа в руках державы смету,
Согнуть Эйрин в бараний рог.
А ведь их кланы и туаты
Смогли разбить норвежцев крепь,
Которые в борьбе за злато
Заклали колос-мир под серп.
Но тут анжуйцы и нормандцы,
Над англосаксом господа,
Используя смут постоянство
Тиарой кроют без труда.
И их ублюдки, что от местных,
Имея Изгородь и меч,
Несут ирландцам септ окрестных
Власть чужака, задув свет свеч.
Потом ублюдки долго блещут
Искусством гнуться и карать,
И Лондон шлёт войска, и плечи
Теряют головы опять.
Опять Ирландия пылает.
Горят поля, книг древних строй,
И ворон средь лугов летает,
Забыв страх, голод, жуть и зной.
И вот, гонимые с отчизны,
Бегут ирландцы за моря
Искать себе приют для жизни,
В надежде бросить якоря.
И бились два сына Эйрина –
Папист и кальвинов сектант –
За блажь успеха в брани длинной
В верстах, веках за Божий Град…
Уж бьётся Кухулин полгода,
Мешая Медб угнать быка,
Вот витязь пал. Ещё… Порода
Пса Куланна в боях крепка.
Вот громоздятся у распутья
Всё новые врагов тела,
Их головы на копьях вьются
Космами от ветров с чела.
И бьётся Кухулин бессрочно.
И рдеет кровью перевал.
И день, и утро, вечер, ночью…
Быка пока не потерял.
И вот по смерти Кухулина
Восстали улады на бой –
Разбит был Коннахт днём единым
Единой туаты одной.
Но всё же бык Куальнге угнан
И приведён в иной покой,
Где бился насмерть в драке нудной
С быком Финнбахом… Страшный бой!
Финнбах убит. Ничьи коровы –
Донна Куальнге истощён.
И раны гибельно остовы
Его подтачивают в склон.
Бык по Ирландии ступает,
Неся Финнбаха по кускам.
И плоть быка, идя, роняет
По сёлам, весям и лугам.
…Когда же, помня Кухулина,
Причины гибели его,
Воспрянет кельт стеной единой
Во славе дела своего?..
Молчат луга от пастбищ Керри
До Аппаллачей и болот
По Миссиссипи – там, где в двери
Домов ирландец вновь войдёт.
