Фестивальное кино крайне отличается от стандартного формата кинофильмов. Поднимаемые там темы злободневны, обязательно актуальны и часто провокационны. Взять тот же “Венецианский кинофестиваль”. Вот список фильмов за последние годы, которые одержали победу в основном конкурсе: 2015 – “Издалека” Лоренсо Вигаса, 2016 – “Женщина, которая ушла” Лава Диаса, 2017 – “Форма воды” Гильермо Дель Торо, 2018 – “Рома” Альфонсо Куарона, 2019 – “Джокер” Тодда Филлипса. Из перечисленных картин знакомы лишь “Форма воды” и “Джокер”, причем за то, что представляют Голливуд и были в прокате по всему миру, а сюжет там весьма специфичен.
А теперь представьте остальных участников и номинантов на премию: сколько неординарных сюжетов, историй и работ представлено за все эти годы. Далеко не каждая из них подойдет для массового зрителя. Подобное нудное и протяжное вступление обуславливается необходимостью объяснить самому себе, мягко говоря, необычность отсмотренного фильма “Эма: Танец страсти”. Прежде чем его смотреть, нужно четко усвоить для себя – это фестивальное кино. Когда смотришь его, обязательно нужно подбадривать себя – это фестивальное кино. Закончил смотреть – просто говори себе: “Это фестивальное кино”. Причина не в том, чтобы заставить себя полюбить этот фильм, и даже не в том, чтобы поискать хоть какие-то понравившиеся детали. Ты просто не его целевая аудитория.
Мне нравится, как снимают подобные фильмы и как играют в них, но мне порой не нравится что снимают и что играют. Яркий пример тому – “Эма” (оригинальное название, приставок про танец страсти изначально не было).
Символизм, с которого начинается фильм, во многом задает тон всему, что предстоит увидеть. Горящий светофор обозначает отсутствие фактора регулировки движения на отдельном участке дороги. Главная героиня, сжигая этот самый светофор, дает нам отмашку, что конкретно здесь никаких правил движения не будет, все будут ехать как захотят. Она в том числе.
Молодая танцовщица замужем за более взрослым хореографом и страдает от последствий неудачного усыновления ребенка. Они с мужем взяли уже взрослого 6-летнего мальчика Поло, чей бунтарский дух подогревался безрассудностью новых родителей, погруженных в творческие проекты и перформансы. Подражая своим обретенным папе и маме, малыш тоже начинает демонстрировать свои представления, апогеем чего становится сожженное лицо сестры Эмы. Тогда-то несмышленые родители и проявили малодушие, слабость, отдав ребенка обратно в детский дом.
Поднятая остро-социальная тема приемных семей в итоге оказалась опошлена изначальным существованием деструктивных родителей, которые так легкомысленно отнеслись к новому статусу и новому члену семьи. Взять ребенка для них было чем-то вроде элемента представления, источника вдохновения. А как только все пошло не так, от него оказалось возможным избавиться. Отец Гастон с гомосексуальными наклонностями (куда нынче без упоминания этой темы), и мать Эма (нимфоманка-бисексуалка, лихо слепили персонажей): такие имеем вводные данные. Удивительно, но обоих их терзает угрызение совести, они скучают по ребенку, обвиняют друг друга в сложившейся ситуации и расходятся, чтобы…
Чтобы сойтись вновь, потому что Эма, бродящая по улицам людного города с огнеметом и не вызывающая никакого интереса у полиции, разработала гениальную идею. Она совращает нового приемного отца Поло, потом совращает заодно и приемную мать, беременеет (Гастон бесплоден) и рожает ребенка от чужого мужа, чтобы иметь возможность быть рядом с Поло, а сама возвращается к Гастону. Вряд ли стоит уточнять, что здоровой любовью тут не пахнет, лишь страсть на вершине Олимпа. Трудно представить, как будет существовать эта шведская семейка, да и если честно даже нет желания дальше ковыряться в сюжете картины.
В конечном итоге, только операторская работа и музыкальное сопровождение произвели приятное впечатление, в остальном же мысль все та же – фестивальное кино. Не стоит ожидать от такого формата многого.
