Есть литературные произведения, которые явно недооценены публикой, особенно современниками. Так было даже с Льюисом Клайвом Стейплзом и его “Хрониками Нарнии”. А есть творения, которые непонятно по каким причинам обрели статус культовых. Причем погружение в этот вопрос заставляет задуматься и о переоценке статуса автора. Именно таким разочарованием стало знакомство с циклом повестей Сергея Довлатова под названием “Зона”.
Содержание
Перед прочтением
Не имея удовольствия познакомиться со всем творчеством писателя, какие-то выводы придется делать исключительно на основе его произведения “Зона” вкупе с данными из открытых источников. Поэтому никаких глобальных умозаключений о самом авторе сделать не получится, да и не хочется. Но определенные догадки все-таки присутствуют.
Перед знакомством непосредственно с “Зоной” удалось изучить влияние этой повести на социум, соответственно отзывы и общие впечатления. Как оказалось, оценки были весьма высокими. По уверениям многих критиков и читателей Довлатов открыл советскому и мировому обществу истину касательно лагерной жизни в СССР. Можно сказать, перед нами представили настоящее лицо служителей исправительной системы передовой социалистической державы. И лицо это было так себе.
Погружаясь в критику, узнаешь, что это фактически было обличение системы, людей и нравов, указание реального положения дел в застенках. А на фоне откровений Солженицына подобная риторика была максимально тепло принята.
Что греха таить, предвзятое отношение к произведению уже получено. Причем интереса только добавилось. Знать бы заранее, что весь этот пафос и флер окажется каким-то искусственным пшиком, значимость которого явно преувеличена.
На самом деле
От начала до конца чтения не пропадало ощущение обмана. Ты ждешь каких-то весомых откровений, а на деле знакомишься с каким-то простоватым изложением вполне ожидаемых сцен тюремной жизни. Кто знает, возможно закалка 90-х дает о себе знать, но на страницах книги не было никаких пугающих и разоблачающих фактов, что заставили бы смотреть по-новому на окружающий мир.
Грязь, насилие, извращение, потеря человечности – это, к сожалению, привычные атрибуты 20 и 21 веков (хотя вообще всей истории человечества). И можно еще как-то понять советских людей, которые прежде могли себе представлять свой госстрой в каком-то идеалистическом свете, но странно видеть наших современников, находящих что-то восхитительное и поразительное в описании, как охранка исправительного учреждения занимается групповым изнасилованием. Или может систематическое пьянство на посту заставляет как-то пересмотреть реалии мира сего? Более того, аналогичные порядки присущи не только отечественной пенитенциарной системе, во многом это общая практика. Это не оправдание, это факт. Плюс не будем отменять факт потенциального преувеличения и авторского вымысла.
Так что про тюрьму никаких откровений не было. Тот же Чехов в “Сахалине” описывал много схожих по сути, но не по подаче событий, не скатываясь в описание похабщины, а строго и даже немного протокольно документируя реальное положение дел. И тогда речь, как вы понимаете, шла не про Советский Союз, еще жива была Империя. Сами же события у Чехова воспринимаются куда более правдиво.
Вот и начинаешь догадываться над истинным смыслом повести, а потом и над причиной успеха. Довлатов был возведен до небес поколением диссидентов, зарубежной прессой и прочим сопутствующим отрядом хулителей Советского союза. Все те вкрапления ненависти к строю СССР, что встречаются в “Зоне”, это не случайность. В них виден акцент. А даже самая маленькая идея, повторенная десятки раз, непременно впивается в память и сознание читателя. Ощущение, что Довлатов просто забрался на волну популярной темы и максимально успешно ее реализовал в своем творчестве.
Вся эта конспирологическая киношная история вывоза рукописей “Зоны” из Советского союза ждет не дождется экранизации. Сергея Довлатова же потом буквально возвели в ранг гениев. Какой там Достоевский и Толстой, когда теперь у зарубежного общества есть плеяда таких мастодонтов, как Солженицын и Довлатов. И все, что они будут писать, непременно со смаком будет обсуждаться в СМИ. Поэтому-то “Зона” столь успешна среди уехавших из Советской России. Описанные истории позволяли людям тыкать в неприглядные факты враждебного им строя, ссылаясь на то, что Довлатов все это пережил лично. Кстати, существует предположение о еврейском лобби в США, благодаря которому этнический еврей Довлатов и получил всеобщую поддержку. Кто знает?
Кстати, что Сергей в итоге там пережил? Неужели там было что-то сверхъестественное, чего не было никогда и нигде? Вот эта помпезная фраза “Ад – это мы”. Разве это откровение? Разве литература не знает примеров, когда заключенные и их охранники ничем не лучше и не хуже друг друга? Что мы узнали-то такого уникального?
Вообще, будь Довлатов не столь возвеличен (в честь него есть литературные премии и даже улица в Нью-Йорке), “Зона” бы спокойна воспринималась как интересный беллетристический продукт, описывающий быт и нравы тюремной России середины 20 века. Но слишком много наносного шума было вокруг повести, поэтому-то и захотелось разобрать произведение чуть детальнее. А оказалось, что и изучать-то нечего. Какой-то сверхъестественный слог у Довлатова? Нет. Удалось получить откровения? Нет. Возможно, истории были прям такими любопытными, что не оторваться? Да тоже нет, истории как истории – порой забавные, порой скучные.
Истории
Скомканное повествование объясняется автором тем, что произведение создавалось несколько лет и зачастую сюжетные арки рождались по отдельности. Повести могли стать независимыми произведениями, но в конечном итоге благодаря своей лагерной тематике объединены в общий цикл под названием “Зона”. Поэтому не стоит удивляться, что какая-то осязаемая сюжетная линия начинает вырисовываться только к середине и даже ближе к концу, когда автор ведет повествование от первого лица, буквально описывая свои собственные злоключения на посту охранника в исправительном учреждении. При этом рассказ ведется от имени надзирателя Алиханова. Считай, псевдоним Довлатова.
Хоть какой-то интерес вызывает разнообразие контингента, который с одной стороны сидит, а с другой стережет. Среди сидельцев были не только отпетые негодяи, воры и убийцы. Были и интеллигентные люди вроде летчиков. Так и среди надзирателей были вдумчивые и глубокие персонажи вроде самого Алиханова, а были абсолютные пофигисты и в какой-то степени даже сволочи вроде Фиделя. Тяжелее всех, судя по тексту повестей, приходилось гражданам, не относящимся ни к касте сидельцев, ни к касте надзирателей. Обычной аспирантке, приехавшей за мужем-надзирателем в лагеря, можно просто с ума сойти от окружающих тоски, безнадеги, страха и отвращения.
Быт сидельцев описан очень слабо (не в пример тому же Чехову), зато Довлатов несколько раз нарочито упоминает скотоложество применимо к арестантам. Быть может, стоило поглубже копнуть в сторону изучения личностей зэков? Хотя зачем, если автор, скорее всего, прекрасно понимал, что именно вызовет фурор у зарубежной публики. Писать о расчеловечивании – тренд 20 века (Уильям Голдинг, к примеру, умудрился расчеловечить даже детей в “Повелителе мух”). Плюс будучи когда-то надзирателем Довлатов буквально-таки оседлал еще одну популярную тему – гонзо-журналистику. Не Хантер Томпсон, конечно, но почему бы и нет, лагерная жизнь изнутри глазами надзирателя. Довлатов хорошенько продумал концепцию своего произведения и грамотно выделил целевую аудиторию. Тут не отнять.
Но почему на родине простенькие, казалось бы, истории были оценены столь высоко? Даже Министерство культуры РФ включило “Зону” в список школьной литературы для дополнительного чтения. А эти деятели культуры не обратили внимание на обилие бранной матерной речи в повестях? Или на россыпь блатных жаргонов? Казалось бы, войну субкультуре ауешников объявили, а Довлатова сами почитать советуют. Да, в веселое время живем.
