Подумать только, когда-то Гонконг был третьим в мире поставщиком кинопродукции после США и Индии. Режиссеры из крохотной британской колонии на Цзюлунском полуострове выпускали сотни фильмов в год: дешевле, чем в Голливуде, хитрее, нежели в Мумбаи. Расцвет гонконгского кинематографа пришёлся на рубеж 80-90-х годов ХХ века. Именно в эту эпоху на большую сцену вышли такие видные субъекты, как Джеки Чан, Ринго Лам, Цзян Вэнь и Вонг Карвай. На кого из них не взгляни, каждый изобрел свой собственный мини-жанр, будь то комедийные боевики про кунг-фу, камерные криминальные триллеры или поэтические притчи о жизни «на дне» мегаполиса – и все это приправлено исконно азиатской меланхолией и холодными тонами.
Не меньшего внимания заслуживает и Джон Ву, создавший направление гонконгского боевика, прозванного на Западе heroic bloodshed («героическое кровопролитие» в вольном переводе). Эти ленты стали вдохновением для десятков киношников и игроделов по всему земному шару, да и сейчас смотреть их не постыдно – при всей бюджетности работ Ву, «категорией B» здесь даже и не пахнет. Так в чем же заключается феномен гонконгского боевика? Ответ ищите в нашем новом материале.
Содержание
- Гонконгское кинематографическое чудо
- Беретта – это круто!
- Все, что происходит в Гонконге, остается в Гонконге
Гонконгское кинематографическое чудо
Киноиндустрия Гонконга обособилась от китайских жанровых форм вполне безболезненно. Спасибо стоит сказать правительству в лице британского губернатора, чей кабинет никогда не ставил в приоритет надзор за культурной жизнью провинции, и боссам триад, активно отмывавшим грязные деньги на киностудиях. Единственная тонкая ниточка, что связывает кинематографии Поднебесной и придатка Английской Короны на побережье Южно-Китайского моря – пекинская опера, художественные элементы которой приглянулись пионерам гонконгского кинопродакшена: акробатика, выразительная жестикуляция, динамичное действо против покрывал философских монологов. Восточная итерация «Цирка дю Солей», озвученная протяжными ариями и снабженная красивым постановочным мордобоем.
К началу 70-х в Гонконге правили дешевые комедии и мелодрамы на пару с «шаолиньскими» боевиками. Если первые были ориентированы на внутреннее потребление, то вторые приглянулись зрителям за рубежом. Производство этих картин монополизировала крупнейшая в регионе студия Shaw Brothers, подарившая миру цикл фильмов о врачевателе и воине Вонг Фай Хунге и «Однорукого фехтовальщика» с атлетом Джимми Ванг Ю в главной роли.
Появление на студии легендарного бойца Брюса Ли стало поворотным моментом для гонконгского кино. Фильмы с участием ученика Ип Мана буквально взорвали западную публику, выведя Гонконг на международный уровень. Молодого драчуна приметил работавший на Shaw Brothers продюсер Рэймонд Чоу, который, недолго думая, взял опеку над Ли и основал собственную компанию Golden Harvest в 1970 году. Первичная цель новоявленной фирмы – захват проката в Тайване, Японии, на Филиппинах и, коль уж масть ляжет, в Европе. Чоу начал нещадно эксплуатировать Брюса Ли и набирать творцов из народа, полных идей и готовых работать на минимальном окладе: авторов рекламных роликов, выпускников театральных училищ и режиссеров-любителей всех мастей.
В восьмидесятые Golden Harvest разросся до небывалых масштабов. Маленькие зарплаты членов съемочных групп и очень скромные бюджеты позволяли студии клепать фильмы конвейерным методом. При этом отдельные постановщики проявляли недюжую смекалку, умудряясь одновременно и экономить до талого, и удивлять американского зрителя умопомрачительными визуальными эффектами.
Наиболее яркими фильмами той эпохи стали «Зу. Воины с волшебной горы» Цуи Харка и «История китайского призрака» Тони Чина – фэнтезийные экшен-муви, снятые грубыми «дедовским методами». И там и там герои сражались на мечах на улицах, залитых туманом, скрывающим скупость декораций, и фехтовали в воздухе, паря на незаметных тросах, которые рвались каждый съёмочный день. Ни дорогого оборудования, ни золотых слитков в сейфе у продюсера.
Гонконгские мастера делали кино за копейки и с помощью практических спецэффектов добивались того, чего американские киношники не могли достичь и с миллионами долларов в кармане: дёшево, быстро, искусно, с претензией на фестивальность.
Беретта – это круто!
Джон Ву пришёл в кино, когда ему было 23 года. Дебютировав в качестве редактора сценария, он попал в число счастливчиков, что угодили в первую жатву «золотого урожая» Рэймонда Чоу. В начале карьеры снимал бесхитростные комедии и второсортное военное кино. Пытался освоиться за границей, когда с подачи Чоу его сослали на «режиссёрскую каторгу» в Тайвань, но благодаря Цуи Харку, который разглядел в Ву нешуточный потенциал, был реабилитирован в глазах руководства.
Джон (настоящее имя – Ын Ю Сам) родился в китайском Гуанчжоу, а в пятилетнем возрасте переехал вместе с семьей в Гонконг. Правда, осели они далеко не в самом благополучном районе и, вдобавок ко всему, стали свидетелями так называемой «культурной революции» 1967 года – серии стихийных бунтов, направленных против британской верхушки. Тогда юный Ву вдоволь насмотрелся на жестокость полицейских, бесчинства триад, сам невольно огребал на правах случайного прохожего и лицезрел пару-тройку расчлененных кадавров.
Нет худа без добра: в подростковую пору будущий постановщик много времени проводил в кинотеатре вместе с матерью. Больше всего ему нравились классические американские мюзиклы, нестандартные вестерны, апатичный французский нуар и китайские фильмы жанра «уся» (исторические адвенчуры, ключевой особенностью которых являются затяжные рукопашные схватки). Несложно догадаться, какой породы кино будет в будущем ваять человек, фанатеющий от «Дикой банды» Сэма Пекинпы и «Самурая» Жан-Пьера Мельвиля, а также души не чающий в китайском костюмированном кино на манер «Пойдём, выпьем со мной» Кинга Ху.
Весьма контрастный и чрезвычайно разрозненный киноопыт Ву лег в основу его фирменного гонконгского боевика. Преимущественно криминальных лент, делающих упор на обилие крышесносных боевых эпизодов со сложной хореографией и дробным монтажом. Творчество Джона Ву подобно балету, где каждая выпущенная пуля и каждый каскадерский трюк сливаются в безостановочном танце смерти. Зрелище столь же брутальное, сколь и элегантное. Джон стремится эстетизировать насилие, превратить каждую перестрелку в захватывающий дух перформанс со слоу-мо, стрельбой по-македонски и оравой белых голубей, что мельтешат в кадре на фоне эффектного свинцового мракобесия.
«Героическое кровопролитие» – это симбиоз стильного боевика и сусальной драмы. Герои Джона Ву, будь они благородными копами или же озверевшими мафиози, чтят персональный кодекс чести и дорожат долгом, дружбой, боевым братством и законами мести. На руках мы имеем разнополярный микс из бешеных заварушек, после которых землю украшают десятки трупов, и сентиментальных сцен, во время которых персонажи, зачастую невербально, делятся со зрителями своими переживаниями и высоким целями.
Гонконгский боевик Джона Ву начался с дилогии «Светлое будущее» 1989 года выпуска – фильмах о запутанных взаимоотношениях двух братьев, один из которых стоит на страже закона, а второй прослыл влиятельным фальшивомонетчиком. На залитых неоновым светом улицах Гонконга пересекаются долг и семья, моральные ориентиры и жажда наживы, последовательная драма о «чужих среди своих» и геометрически выверенная кровавая баня.
Если действующие лица в фильмах Ву берутся за стволы, то зрителю доведётся наблюдать не просто зрелищный обмен пулями. Режиссёр намеренно стирает границу между нашей действительностью и реальностью внутрикадровой: бои в «Светлом будущем» – это аттракцион, а не документальная хроника. Если в дело пошёл дробовик, то супостатов, сражённых помповой махиной, будет сносить на добрый десяток метров в стену. Если противники ведут конфронтацию в помещении, то больше половины снарядов улетит «в молоко», чтобы мы могли посмотреть на то, как замкнутое пространство буквально разваливается на куски, да ещё и в замедлении. Дым, искры, толпы вражин, хладнокровные лица главных героев – глаз не поспевает за энергичными движениями харизматичных гангстеров с большими пушками.
С каждой новой работой Ву продолжал развивать внешнюю оболочку «гонконгского боевика». В «Наемном убийце» он скрестил мотивы «Злых улиц» Скорсезе и «Самурая» Мельвиля, заставив киллера в белоснежном костюме выкашивать врагов с особой изощренностью. Пальба «спина к спине», «мексиканские дуэли», ещё больше слоу-мо и резвых монтажных склеек – изящный стрелковый балет превращается в грандиозную кровавую оперу.
Джон Ву переводит дух на производстве «Простых героев», посвященного подковерным интрижкам в стане высокопоставленных триад, пускается во все тяжкие на съемках «Пули в голове», умещающей в одной бобине черную комедию, криминальный триллер и военную трагедию, а после уходит в отрыв, создавая комедийный боевик «Рожденный вором».
Все, что происходит в Гонконге, остается в Гонконге
Апофеозом творчества Джона Ву, а также последним гонконгским боевиком в истории является «Круто сваренные» 1992-го. Верхушка жанра, чертов праздник на улице любителей безумных пострелушек. История колоритного копа, который мстит за смерть напарника и оставляет за своей спиной сотни трупов (230 жмуров, если называть точные цифры) на пути к возмездию. Возьмите все, описанное нами выше, и помножьте на два, а затем возведите в куб.
«Круто сваренные» преисполнены меланхолией и ненавистью, жаждой убивать и ожиданием вселенского всепрощения. Этот фильм оглушает выстрелами из разнокалиберных орудий, слепит всполохами порохового дыма и дезориентирует каждый раз, как инспектор Текила с двумя «береттами» и дежурной зубочисткой в зубах скачет по съёмочной площадке, пачками кладет бандитов и выбирается из суицидальных передряг. А чтобы лишний раз убедиться в мастерстве Джона Ву, стоит хотя бы мельком взглянуть на трехминутную сцену с разборкой в больнице, снятую за один прогон. Мало того, что она выглядит и звучит отвязно, так ее еще и сняли с первой попытки без права на малейшую ошибку из-за крайне жёсткого рабочего графика.
Век гонконгских боевиков оказался недолог. В 1997 году провинция потеряла статус колонии и примкнула к Китаю на правах автономии «с оговорками». Сильная и независимая киноиндустрия Гонконга попала под влияние бюрократического аппарата КНР. Уплыли за океан англичане, а им на смену пришли цензура, квоты и социалистические нравы, не терпящие того разудалого безобразия, что творили выходцы из Golden Harvest в прежние времена. Засветившиеся на Западе актеры и постановщики убежали в Голливуд, лишь изредка возвращаясь на историческую Родину ради звонкой монеты.
Вместе с ними в США подался и Джон Ву. Он оставался верен им же заложенным традициям, но лишь частично, став более покладистым и менее фееричным. «Без лица», вторая «Миссия невыполнима», «Час расплаты» по Филипу К. Дику, снятая в Китае «Битва у Красной скалы» – это дорогие и ладно скроенные фильмы, не лишенные своей изюминки. Да только от Джона Ву в них осталось всего ничего. Былого баловства и след простыл. Эпоха карт-бланшей и идей, граничащих с сумасшествием, прошла.
Следы стилистики гонконгского боевика можно проследить в творчестве последователей Великого и Ужасного. Без него не было бы ни «Матрицы» братьев (ныне сестёр) Вачовски, ни «Леона» и «Никиты» Люка Бессона, ни самых сочных экщен-сцен раннего Тарантино и интерактивных похождений старины Макса Пэйна. Без того самого Джона Ву, безбашенного хореографа и массовика-затейника, которому было тесно сидеть в рамках простого жанрового кино. Потому-то его фильмография и смогла саккумулировать всё то, за что мы так сильно любим эпоху VHS: фактуру, китч, драйв и вседозволенность.
