В 1980 году дуэт Джерри Хопкинса и Дэнни Шугермана выпустил самую авторитетную биографию Джима Моррисона “Никто из нас не выйдет отсюда живым”. Для большинства ценителей творчества солиста The Doors этот труд стал откровением. Они наконец-то смогли узнать все грани личности своего кумира. Биография должна была стать феноменом, помогающим понять внутренний мир гения мировой рок-сцены. Но вышло совсем наоборот. Поэт, философ, уникум Джим Моррисон был представлен в таком свете, что весь таинственный флер музыканта и магия его харизмы были развеяны откровениями об алкогольной и наркотической зависимости, о беспорядочных половых связях и совершенно инфантильном поведении.
Для взбалмошной хипстерской молодежи это была возможность начать ассоциировать себя со своим кумиром, моментально обрушив стены, отделявшие ограниченную со всех сторон публику фанатов и ее мудрого гуру с микрофоном. Что явно не пошло на пользу имиджу Джима. У него был шанс войти в историю непонятым гением со сложной душевной организацией, чьи слабости были известны только самым близким. А по итогу Хопкинс и Шугерман буквально раздели солиста The Doors, показав самые интимные подробности его жизни. Такого унижения Моррисон не заслуживал.
Но прежде чем продолжить, давайте разберемся, кто же был авторами этой биографии. Кому после смерти обязан унижением Мистер Экзисцентальность, один из самых глубоких поэтов рок-сцены за всю его историю – Джим Моррисон.
Содержание
Джерри Хопкинс
Популярный в среде зарубежной рок-сцены журналист Джерри Хопкинс писал статьи и публиковал интервью в таких известных проектах, как Rolling Stone. В свое время Джерри много времени уделил написанию биографии Элвиса Пресли. Что самое удивительное, помогал ему в этом Джим Моррисон. Откровенное описание жизни короля рок-н-ролла было воспринято неоднозначно, а Моррисону все вернулось бумерангом, когда после смерти в той же манере Хопкинс написал и его биографию – со всеми грязными трусами, так сказать.
При этом готовить материал Джерри Хопкинс начал еще при жизни Джима, как будто понимал по образу жизни солиста The Doors, что тот не доживет до 30. Так оно и вышло. Единственное, дальнейшая работа по сбору материала и его обработке заняла почти 10 лет. Умер Джим Моррисон в 1971 году, а книга вышла только в 1980. Во многом это зависело и от редактуры, которую осуществлял еще более приближенный к Моррисону Дэниел Шугерман.
Дэниел Шугерман
Молодой и дерзкий журналист Дэниел Шугерман быстро переориентировался на музыкального функционера. Он стал поистине членом семьи The Doors, причем еще в совсем молодом возрасте, почти мальчишкой. Шугерман был посвящен во все тайны и знал всех скелетов в шкафу Моррисона. И вместо того, чтобы сохранить это в секрете, отдать дань уважения своему кумиру, который ввел его в музыкальный бизнес, Дэниел предал Джима и разболтал подробности каждой попойки, каждой сексуальной истории с очередной однодневной попутчицей Моррисона и даже каждое его “поражение”, связанное в основном с изменами единственной женщины, которую Джим любил – речь про Памелу Курсон.
Будучи близким другом Моррисона, Шугерман после смерти культового музыканта стал много общатсья с Джерри Хопкинсом и оказывать ему консультацию в написании биографии о Джиме. А потом и вовсе стал соавтором работы, столь серьезными были правки. Не зря Джим ощущал себя самым одиноким человеком на земле, так как даже после смерти его безбожно предавали люди, которых он считал друзьями.
Каким нам показали Джима Моррисона
Член клуба “27” до сих пор по праву носит титул легенды рока и культа для бунтарской молодежи. Его музыка не устарела благодаря бессмертным темам поиска себя, озвученных в нетленных балладах Моррисона. Джим предлагал публике открыть двери сознания, попутешествовать во вселенной познания и познакомиться с самими собой заново. Мистика его образа влюбляла и завораживала. Таким образ и должен был остаться, но появились верные “помощники” в лице Джерри Хопкинса и Дэнни Шугермана, которые помогли остальным людям лучше познакомиться с обратной стороной гения.
С самого начала смущало представление родителей. Да, конфликты поколений – это нормально, сложные отношения в семье бывают. У Джима Моррисона, артистичного и чуткого парня, отец был офицером флота очень высокого ранга. Поэтому неудивительно, что мальчишка, любивший носить длинные волосы и много читать, не вписывался в представление собственного отца о сыне мечты. Но это не значит, что они друг друга не любили. Любили по-своему, просто не понимали и не принимали друг друга как личностей. А все из-за гордыни и бесконечной обиды. Из-за военной карьеры главы семейства Моррисоны все время переезжали из одной части страны в другую, меняя дома, быт, увлечения и, главное, теряя друзей. А мальчику хотелось стабильности и покоя. Такое стечение обстоятельств было у многих, но в биографии все представлено так, что Джим прямо-таки терпеть не мог своих родителей, особенно отца. Хотя по ходу развития карьеры ему было важно получить признание со стороны именно мамы и папы.
А уже с 12 лет Джим начал активно протестовать против уклада семьи, что выплескивалось в хулиганство. Не имея возможности и желания выплеснуть негатив в домашних стенах, строптивый парень направлял удар на общество и ближайшее окружение. Тогда же пробуждается его творческое начало, которое в первое время формирует симбиотическую связь с половым созреванием, поэтому Моррисон-младший вместе со своим другом Фадом начинает рисовать пошлые коллажи.
Но за бунтарской нагловатой оберткой пробуждалась поэтическая ранимая натура. Джим много читает, увлекается движением битников. Формируется весьма незаурядный юмор со все теми же сальными шуточками, но куда более разнообразный, чем предыдущее начинание с пошлыми коллажами.
Дополнительно сильное влияние на Джима оказывает случай, когда он стал свидетелем страшной дорожной аварии. Прямо на глазах парня люди испускали последнее дыхание. Потом Моррисон не сможет точно сказать, было ли все увиденное им правдой или ему почудилось, но это определенно заставило его задуматься о вечных темах жизни и смерти. А размышления о фатализме не покидали его до самых последних дней.
Артистичность молодого Моррисона била из всех щелей. Поэтому можно смело сказать, что его первая любовь по имени Тэнди Мартин очень натерпелась от его бурного характера, неистовой активности и экспрессивной натуры. Тем более что сама девушка была очень покладистой и строгого в поведении.
Но по мере изучения мировой литературы и познания разных душевных состояний Джим стал больше впадать в депрессивные состояния. Это напрямую сказывалось на его учебе и отношениях с преподавателями. Пока однажды прежняя игривость не сменилась агрессивностью и замкнутостью. Джим стал более осторожен в общении и в выборе доверенных лиц. Он как будто что-то узнал про мир, себя и окружающих, и это ему не особо понравилось, но и делиться с остальными он не горел желанием.
Плохие оценки стали сочетаться с еще более плохим поведением, да к тому же Моррисон познал все прелести “алкоголя”, главного друга и спутника всей его жизни. На полках Джима появляются литературные труды Монтеня, Руссо, Юма, Сартра, Хайдеггера и Ницше. Все это маэстро экзистенциальности, которые заочно взрастили человека, открывшего двери самопознания и окунувшегося не в самую радужную действительность.
Естественно, Джим уже давно не жил с родителями, а перебивался ночлежками у случайных знакомых и старых друзей. Все это сопровождалось дикими попойками и приводами в полицию. Парень мог себе это позволить, ведь родители, хоть и были недовольны его поведением, все-таки заботились о сыне и высылали деньги на жизнь и учебу. Правда, к концу учебного года Джим был настолько на мели, что отправлялся домой автостопом. И даже если денег хватало на поезд или самолет, он все равно выбирал автостоп, потому что это поистине приключение.
В списке кумиров Джима значились Элвис Пресли, Ницше, Иероним Босх, а сам он причислял себя к позднему поколению битников. Быть хиппи ему не нравилось – слишком низкопробно для его возвышенной натуры, а вот битники – то что нужно. Но при этом именно благодаря тусовкам хиппи он увлекся рок-н-роллом по-настоящему, и именно тот период можно смело считать началом рождения The Doors. А если точнее, 1965 год – год создания группы.
Несмотря на отвратительный опыт учебы в колледже, Джим прекрасно вписался в университетскую жизнь, где был сокурсником великого Фрэнсиса Форда Копполы (режиссер, снявший “Дракулу” 1992 года). Он даже играл в театре, выступая под псевдонимом Станислас Болеславский, в честь великих режиссеров Станиславского и Болиславского. И этот актерско-режиссерский опыт принесет ему славу, успех и признание, так как никто и никогда больше не смог повторить аутентичный стиль исполнения песен и выступления на концерте Моррисона.
А потом нетривиальный сценарий рождения культовой личности начинает тускнеть от шматков грязи, которыми обмазывал себя Джим сам и на которые акцентировали внимание авторы биографии. Самобичевание – это одно, Моррисон сознательно уничтожал сам себя. Но моменты откровенной и унизительной слабости, на сокрытие тайны которой имеет право каждый из нас, почему-то стали главной мишенью Джерри Хопкинса и Дэнни Шугермана.
С рождением группы The Doors, одно название которой было загадкой, Джим неожиданно пошел под откос. То, что было плодом его буйства и чуть ли не буквально рвотой на сцене; то, что помогало ему испражняться от гнили и гадости, снова становясь романтичным поэтом на следующее утро – неожиданно приносило ему деньги и славу. Людям это нравилось. Его очень удручало, что все акцентируют внимание на его чарующий голос с хрипотцой и на эксцентричное поведение на сцене, в меньшей степени прислушиваясь к словам песен и тем более не погружаясь в их смысл. Толпы хиппи танцевали на концертах под композиции, смысл и значение которых они не способны были понять ввиду ограниченности и скованности сознания наркотическим и алкогольным угаром.
Со временем Джим устанет бороться с этим, решив окончательно опуститься до своей фан-базы, устав поднимать их за собой вверх. Начались бахвальные нарко- и алкотусовки, обилием описания которых авторы, видимо, собирались поразить читателей. Если это действительно кого-то поразило, то за Моррисона становится обидно вдвойне, ведь такой образ жизни наоборот отталкивает. Хопкинс и Шугерман не старались раскрыть многогранную личность Джима, а всеми силами пытались показать, что этот культовый музыкант такой же, как мы все: обычный, серый и “типа настоящий”. Образ Моррисона был опошлен. Обычно образы легенд наоборот стараются спасти от упоминания таких гадостей, чтобы люди обращали внимание на что-то более важное, нежели слабости и пороки человека. Их можно упомянуть, и даже нужно – факт; но смаковать это из раза в раз – кощунство.
Джим Моррисон представлен в данной биографии легкомысленным и чудаковатым парнем. Но был ли он таким в реальной жизни, вернее, был ли он таким для самого себя? Или ему приходилось быть таким для всех вокруг. Потому что так проще, чем объясняться о более высоких материях.
На неадекватность авторов указывает даже самый простой эпизод, подтверждающий, что они отнеслись к работе крайне не уважительно по отношению к герою своего повествования. И речь опять про взаимоотношения с родителями, которым явно не нравилась музыка и тексты песен сына. Они выразили свой протест в письме. Хопкинс и Шугерман пишут, что Джима эта критика ни капли не тронула. Настолько не тронула, что Джим больше никогда не писал своим родителям. Авторы упускают из вида факт, что из всей массы людей, единственное мнение, которое его действительно задевает и к которому он испытывает эмпатию – это мнение родителей. Особенно отца. Подсознательно он хотел, чтобы они им гордились. Но они друг друга так никогда и не поняли. А авторам биографии было абсолютно плевать на данное семейное противостояние, низводя все до ситуации, в которой якобы всем друг на друга было плевать.
Описанным Хопкинсом и Шугерманом персонажем не хочется восхищаться. Это был неадекватный алкоголик, способный в приступе агрессии кидаться на людей с ножом. Омерзительные подробности поведения Джима в ситуации, когда он настоял на аборте одной из своих любовниц, вообще из ряда вон выходящий эпизод. Была ли необходимость так глубоко копаться в этом грязном белье и каким-то удивительным образом воссоздавать диалоги, которых ни авторы, ни редакторы биографии не слышали лично? Ответ понятен. Упомянуть о каком-то факте – опять-таки да. Разбирать на атомы ситуацию – бред.
Биография должна была стать описанием жизни незаурядного гениального человека, необходимо было больше внимания уделять не его огульной жизни, а тем мыслям и идеям, что кропотливо вплетались Джимом в его поэзию. Читать книгу было поистине трудно. Но не из-за витиеватого слога, а от скуки и примитивности подачи событий. Это как будто сборник газетных вырезок желтой прессы. Герой “Курьера” Шахназарова был куда более сложной натурой, чем описанный этими горе-журналистами легендарный музыкант.
А ведь Джим Моррисон – яркий пример горя от ума: гений, романтик и раздолбай. Он любил почудить, посмеяться, но в его душе была целая вселенная, которую в его жизни некому было познать. Он не мог найти себе равного по общению человека, довольствуясь посредственностями. Поэтому он так маниакально жаждал побывать на могилах своих кумиров, которые одни только могли понять сложность его мышления и глубину душевной организации. Не зря его сравнивали с Эдгаром Алланом По в обличии рокера. Тот тоже прослыл странным парнем, непонятым своим поколением.
Отсюда и навязчивое желание Моррисона все время пребывать в состоянии алкогольного опьянения. Джим просто не мог быть в нормальном состоянии рядом со своим окружением. Вот что он сам говорил про алкоголь:
“У меня был период, когда я много пил. На меня оказывалось слишком сильное давление, с которым я не мог справиться. Кроме того, мне кажется, что пьянство – это способ справиться с жизнью в нашем перенаселенном мире, а еще это последствия скуки.”
Вместо углубления в эти сравнения и изучения личности Моррисона мы получаем перечень безумных инфантильных выходок сумасбродного повесы. Видимо, так авторы хотели, чтобы мы запомнили этого великого поэта своего времени. Хотя поведение Джима было ничем иным как криком души. Он жаждал, чтобы его кто-то спас, а вместо этого тонул все глубже и глубже, хватаясь как за соломинку за встречи с неординарными деятелями искусства. А потом оказывался в постели со слабой на передок Памелой Курсон, которую, к своему сожалению, считал своей любовью и музой. Более достойную кандидатуру, нежели смазливая нимфоманка, кочевавшая от одной ширинки до другой, он обнаружить не смог.
По итогу биография, которая должна нас влюбить в образ известного человека, вызывает отвращение. Отвращение к авторам и, что самое главное, к герою повествования. У каждого из нас есть свои слабости, о которых мы хотели бы умолчать. И Джим имел на это полное право. Вместо этого после смерти о его слабостях решили растрещать люди, которым он доверял. Это был грязный ход, который на определенное время после прочтения биографии Хопкинса и Шугермана очернил образ Моррисона, смахнул магический флер мистичности и величия. После таких откровений клуб “27” тяжело воспринимать собранием неординарных гениев. Но это лишь на время. Через некоторое время музыка The Doors, голос Джима и его поэзия возвращают все на свои места. Для основной публики и таких как Хопкинс и Шугерман, Моррисон был алкоголиком-забиякой без царя в голове, но для истинных ценителей его таланта и творчества он навсегда останется гением и невероятно проницательным талантом, которого сгубило величие его натуры, которую невозможно было понять тому сброду, что его окружал.
