I.
Когда б могли Гомера боги
Олимпа к жизни воскресить,
Спел кифаред бы о тех многих,
Кто смог ахейцев блеск затмить.
О доме царственном Авиша,
Кому в награду дал Престол
Весь Ультрамар широт и нишей,
Все земли и морей простор.
Потомок сам Юго Капета,
Инфант Энрике начал это.
С палат Коимбры до Лижбоа,
Энрике мысль усвоил ввек –
Быть португальцам вехой новой
Среди высоких самых вех.
Он основал могучей волей,
Смахнув былички прежних лет,
Армады лучших в водном поле
Судов, загнавших в парус ветр.
Он смог клинком своей эспады
Срубить кромешные преграды.
Энрике знал о злате Юга,
Что шлёт сахарский караван,
О пряных пашнях, перце в стругах
И Царстве, где царь-поп Иван.
Где земли бивня и безбрежье
Богатых от природы лиг.
Инфант Авишский с устья Тежу
Уже их мыслию достиг.
Союз с пресвитером Иваном
И власть своя над океаном.
Тогда не будет португальцам
К заделу бить в лицо фронтир
Кастильской мощи и являться
Под тенью Франции в Алжир.
Туда – к Заморью. К новым далям.
Пустить там новый корень вновь
И стать великим царством в яви
Перед лицом судьбы, врагов.
Энрике Навигатор скоро
Открыл врата для новых взоров.
И вот, сминая гребни моря,
Страх презирая перед мглой,
Идут каракки стройным роем,
Изгнавши окоём долой.
Идут уверенно армады
Под португальским в даль крестом,
И Небеса и хляби Ада
Спокойны в виде непростом.
Хребты гор Львицы, Сенегал,
Гвинея; кость, рабы, металл.
Черна ночь тропиков вдвойне
Густых ночей зимы в Синише.
И вновь в далёкой стороне
Твердыня Жоржи Мина вышла.
Оттуда, с флота Азамбужа,
Отплыл в туман Диогу Кан.
Увидел Кан с гилейной суши
Громаду вод – реку Падран,
Что лилась грозной мутной гущей
В солёный синий океан.
Великий ход потомков Луза
Всё покорял и шёл в борьбе
К пределам Индий, смертно нужных
Для жизни в непростой судьбе.
Упрямо Бартоломе Диаш,
Презрев Край Света, гнал вперёд
Свой строй каракк. Бурь Мыса выше
Он обогнул, осилив рок.
Теперь власть дома де Авиша
Легла и там, где мир не слышал.
Танжер, мыс Верде и Азоры,
Гвинея, Конго, Бурный Мыс,
Который волей командоров
Доброй Надеждой славен ввысь.
А Индии ещё далече…
Велик в преградах океан,
И Терра Фирме и помельче
Гроздь островов, племён и стран.
Ветра беснуются, волнуя
Ширь облаков и вихрей струи.
Король Жуан был крепок в деле –
Сидел уверенно в седле,
На троне, волею умелой
Он строил мощь своей стране.
От Фландрских градов, свейских руд,
Король вёз мастеров и знанья,
Что в Португалии взойдут
Средь местных мыслей чрезвычайно.
Великий флот с передовою
Наукой хода, картой, боем.
Король Жуан через Дом Индий
Под скипетром своим открыл
Рост мощи в первозданном виде,
Минуя княжий яд и пыл.
Теперь богатства, земли, сила –
Его династии удел.
Всё по желанью самой милой
Монаршьей воли, грозных стрел.
Летит решительно и лихо
Длань португальская нетихо.
II
Поход Ясона златорунный,
Поход на гордый Илион,
Шесть волн на Остров Изумрудный,
Лейф, Эрик, Мабиногион.
Ходил Козьма Индикоплов,
Венецианец Марко Поло,
Никитин Афанасий – снов
Европа индских зрила с дола.
Теперь решительно к Востоку
Шёл Лузитан с Гвинеи боку.
Жуан отправил в глубь земель
Искать царя-попа Ивана
Искусника восточных дел
Солдата Педру Ковильяна.
Отчёты капитанов, слуг,
Купцов, того же Ковильяна,
Сподвигли Африки вокруг
Идти судам флотов Жуана.
И славный Диаш доказал,
Что нет преград тем, кто дерзал.
Был храбрый духом кабальеро,
Что бился с мавром и сумел
Отбить врага у врат умело
Лижбоа перед градом стрел.
Был воин Ордена Сантьяго,
Синиша дворянин, герой,
Борец Креста, меча и флага
Авиша, капитан лихой.
То был сам дворянин да Гама,
Гроза и град, что бьёт упрямо.
Король послал его в поход,
И вышли, гавани покинув,
Четыре судна в дальний ход,
С Колона вести не остынув.
Да Гама долго размышлял
Над речью дона Кристобаля
О дикарях; краях, где мал
Простор без городского вала.
Да Гама слышал о судах,
Что были в западных верстах.
Его ум долго занимал,
Ещё до мыслей генуэзца, –
Земного Яблока начал
И петлей обращенье место.
Он знал, что западнее мглы
Столбов Геракловых таится
Неявный край. С него валы
Морские гонят птиц и лица
В долблёнках странных мертвецов,
Как будто из кошмарных снов.
Дон Вашку обошёл Надежды
Мыс бодро и направил флот
В сон вод, неведомых всем прежде,
Кто в Португалии живёт.
И даже рана не мешала
В боях с язычниками ждать,
Чтоб в горизонте засияла
Градов индийских знойно стать.
Был Мозамбик открыт и склонен
В вассалы. Тиши удостоен.
И вот, разбив врагов Момбасы,
Иль уходя от них скорей,
Дон Вашку подошёл участно
К Малинди – лоцман был нужней.
Флот чрезвычайно угнетала
Мгла мавров на путях морей,
Но стоек воин был кристау,
Он шёл, ища своих путей.
Был лоцман взят и в даль с муссоном
Пошли португи неуклонно.
Встал гордо флот у врат Калькута.
Впервые среди всех армад
Дон Вашку развернул прилюдно
Флаг Португалии с громад.
Посольство было в срам провально
Лихой интригой мавра им.
Насмешкой. Подлостью печальной
Врагов Креста, к добру глухим.
Отбив своих и час расплаты
Дон Вашку обещал им кратный.
Ушла армада, но пыл зрел
И каждый год из Лиссабона
Шли в Индии, как вихри стрел,
Суда к обогащенью донов.
Рабы, кость, пряности, металл…
Впервые за века и годы
Род Луза крепко основал
Ту нить, что вяжет в ткань народы.
Не только кровь, война и дым,
Но и порядка мир всем им.
Спустя почти что четверть века,
Имея тяжбу за Синиш,
Да Гама вновь – морям и брегам
Гроза, призвал его Авиш.
Сметая гнёзда казнокрадов,
Оплоты мавров в пекле битв,
Он стлал порядок среди ада,
Среди языческих молитв.
И, не сломавшись в вечном бое,
Он в индских землях упокоен.
III
Почти в пример Луи Святого,
Что пал, лелеямый борьбой
За дело Церкви и Престола,
Шёл Эштевао да Гама в бой.
Как для Луи была Дамьетта,
Для Эштевао – был Диу порт.
В кансьонах вряд ли было спето
Про тот к Синаю морем ход.
Про тот порыв и про те муки,
О тех местах, где были турки.
Султан отправил в диу флот.
Навстречу из Гоа с ветрами
Дон Эштевао начал поход
До бухты Адена, вскрыв рамень
Вод глубь Терры Фирме берегов,
Рекомых Чермным морем часто,
Где бой везде среди песков
И гор, застывших безучастно.
Идёт армада. Ветра нет.
И сроки в прах до дня побед.
В последний раз сии края,
Чрез камни древнего Синая,
Рене де Шатийон, горя
От мести, жёг, мечом карая.
Его безудержный поход
Был бездной страха сарацинам.
Суровый франк всё шёл вперёд
И мог сгубить их мир бесчинно.
Но пал крусады замков рой
Среди песков, где мёртвый зной.
Теперь же морем, только с юга,
Взять на копьё Синай и Миср,
Португи шли, тесня друг друга
За лигой лигу ввысь и ввысь.
В бою и свалке нападенья,
Сверкая лезвиями спад,
Забрали Массау в правленье,
Желая видеть тихий град.
Дон Эштевао там оставил
Да Гаму Криштована править.
Но тут всё ярче становилось,
Среди немеркнущей жары,
Что не успеть до битвы силам
С турецким флотом до поры.
Раздор взлетел шипами гнева,
Идальго начали роптать
И лишь да Гама, правя дело,
Сумел котёл страстей унять.
Часть войска он назад отправил.
Семнадцать для боёв оставил.
Тем днём в Массауа к негусу,
Брехтя, что он – царь-поп Иван,
Верстали португальцев гнусно,
Маня сокровищами стран.
Дон Мануэль, наместник града,
Им запретил своераздор,
Но часть сбежала под пуль градом
К негусу жить на царский двор.
Их всех в плен мавры заманили
И, полонённых, порубили.
Дон Эштеван, упрямо двигал
Свой скромный флот к Суэцу. Ветр
Будто пропал в пустынных видах,
Как морок, что известен тем.
Но вот и град и в бой португи
Несутся грозно. С суши бой,
Огонь ведут прицельно струги
И пал Алкосер адской мглой.
Град был сожжён, и средь пустыни
Возникли свежие руины.
Вот, не взирая на лишенья,
На противление судьбы,
К Синаю вышли с восхищеньем
Португи, славу вострубить.
Пал город Тор в лихом ударе
Могучих Луза сыновей –
Бежали мавры, но средь марев,
Был крестный ход до битвы сей.
То шли монахи из твердыни –
Монастыря Екатерины.
И в тот великий день для славы,
Торжественно, у алтаря
Дон Эштевао – наместник главный –
В дворянство посвятил подряд
Всех португальцев у Синая,
Что с ним до города дошли.
И церковь возгласом святая
Восторга озарилась вмиг.
Так кабальерос гор Синая
Крест чествовали, жаждав рая.
Дойдя до городка Суэца,
Надеясь бить турецкий флот,
Дон Эштевао заметил место,
Где мощь армад турецких ждёт.
Где все Каира янычары,
Где спахи, пушки крепостей.
У лузитан же войска – малость.
Пришлось назад идти скорей.
Вернулся в Гоа без трофея
Флот португальский, в водах рея.
IV
Как в год, когда в Клермон-Ферране
Урбан Второй на бой призвал,
За Крест и Гроб, и христиане
Святой Град взяли среди скал.
Так Эштевао отправил брата
Идти на помощь в год войны,
И дал ему пятьсот солдат и
Сто рабов, бомбард, казны.
Дон Криштован, пройдя Массаву,
Пошёл исполнить долг во славу.
Армада лузитан сквозь хлябь
Дождей на выручку желанным
Собратьям в вере держит шаг
В пути к царю-попу Ивану.
Идёт усиленным катком
Сквозь бури, зыби и долины
Смертельных птиц, мух, зол верхом,
Оружно, стойко духом львиным.
Царь Абиссинии разбитый
Ждёт португальцев в дом открытый.
С тех пор, как странство Ковильяна
Открыло для Лижбоа вид
На власть царя-попа Ивана,
Есть долг, который не забыт –
Борьба совместная повсюду
За Крест и честь святых церквей,
Что в зове битв и маршей трудных
Несёт смерть мавру сонмы дней.
Отмстить за жар руин Царьграда
Идёт португская армада.
Вот бой. Усиленной колонной,
Смыкая в круг сухую степь,
Дон Криштован да Гама скромно
Разбил тьму мавров без огрех.
Теперь ему навстречу грозно
Идёт могучий Ахмед Грань
С ордой, оружно и обозно.
На битву двинул Криштован.
Ахмед прислал скуфь чернеца,
А Криштован – блеск зеркальца.
В двух битвах лютых христиане,
Разбили мавров в меншинстве.
Бежали дальне орды Граня
По землям эфиопским всем.
Дон Криштован решил негусу,
Изменой брошеному в бег,
Дать руку помощи из чувства
Как капитан и человек.
И вот Давид Второй отныне
Обрёл союз для битв в пустыне.
Прислали турки Ахмед-Граню
Тьму янычар и пушкарей,
Поддержку, что сквозь расстоянья,
Должна разбить кафирских змей.
Сошлись во сече христиане
С ордою мавров в меншинстве.
Рубились насмерть с тьмою Граня.
Стояли храбро средь кровей.
Тонуло солнце в окоёме.
Португи дрались на подъёме.
Призвав молитвенно Сантьяго,
Идёт армада в смертный бой
За Крест и честь, во имя стяга
С авишским гербом над собой.
Враги просторы замыкают.
Уж весь иссяк боезапас.
Клинки погнуты, но не знают
Португи страха, ран и глас
Их вмиг воззвал идти за веру
На исповедничества меру.
Как деды их при Реконкисте
Отбили отчий край в борьбе,
Так здесь они, в далёких высях
Широт, ведут бои средь бед.
Дон Криштован в переднем строе.
Идальго держат пуль порыв.
Все в ярой свалке ближней боя –
Хрип криков, брань, пальба, призыв.
Два моря в битве вер сошлись.
Погибшим – рай. Навеки жизнь.
Разбиты напрочь лузитане.
В плену да Гама. Торжество
Гуляет тьма Ахмеда Граня.
Победа мавра. Свет костров.
Да Гаме предложили выбор:
Предать Христа. Принять ислам.
Убитым быть огнём и дыбой,
А после стать добычей псам.
Да Гама выбрал христианство
И честь служивого дворянства.
Казнённый Криштован за веру,
Вознёсся памятью в сердцах
И был он отомщён примерно
Чрез год в Вайндаге, на холмах.
В великой битве христиане
Разбили мавров грозный строй.
Жуан Кастилью метко Граня
Отправил пулей на покой.
Царь Клавдий рад был лузитанам
За славу в битве рядом с Таной.
V
Бывало время, кнорры свеев,
Ладьи славян, генуйский неф
Несли к краям далёким, склеив
Панно градов опорных крепь.
Цепочка крепостей и торга
Была приметой в берегах
Добытых рынков стран и скорым
Могуществом, где близок крах.
Лишь моря волны разделяли
Одну страну на россыпь далей.
Афонсу д`Альбукерк упрямый,
Чистопородный дворянин,
Слуга короны самый правый,
Родов знатнейших знатный сын.
Он мавра бил на Берберийском
Войной калёном Берегу.
Десятилетиями вился
Орлом и змеем по врагу.
И вот теперь во славу трона
Афонсу в Индии с муссоном.
Приняв за сведенье объёмы,
Властные доли бухт, фортов
Вод океанских индских, скромно
Афонсу начал класть остов.
Уж скоро лузитан эскадра
Погнала с аденских ворот
Путь кораблей арабских яро,
Свой захватив удачно порт.
Так Альбукерк степенно начал
Конкисту, жаждой дел охвачен.
Торговой паутине мавров,
Овившей вод индийских даль,
Усильем португальских нау,
Каракк конец лихой настал.
Уверенно, в столь незнакомых
Ещё недавно водах, шёл
Португский флот по воле трона
Авишской власти быстр и зол.
Остроги и твердыни мавра
Шли португальцу брошью в лавры.
Ударом яростным армады
Афонсу Гоа с боем взял.
Горят мглой зарева громады,
Где берег в рейды провожал.
Теперь столица Лузитанской
Авишской Индии стоит
Под жерлом пушек, христианской
Твердыней в Азии, как щит.
А Альбукерке, взяв пути,
Сырьё отправился найти.
Средь Островной Индийской гряди
Взята Малакка на копьё.
Теперь все пряности – всех стадий –
Под португальцем заодно.
А именно: товар от пашни
До сбора, скорый перевоз
Сквозь лиги вод до кухни вашей
Несёт один португский мост.
Цепочка ценного товара
В руках Лижбоа да с наваром.
Такой успех не был известен
Ни маврам, ни торговых дел
Всем мастерам любого места –
Венецианцам, Ганзе. Смел
Рывок к вершинам португальца.
Его натура строит в раз
Империю, где солнца пальцы
Свет держат, чтобы не погас.
Идут авишские эскадры
Сквозь лиги вод и в трюмах клады.
Отбил вновь Гоа Альбукерке.
Вновь закрепил он свой успех
В постройке Царства в море крепким
Указом, ширя мирный брег.
Афонсу шах-ан-шах Ирана
Ормуз, смирившись, уступил.
Вновь поднят столб штыком падрана –
Власть португальцев осветил.
Гремят воинственно в гром с моря
Бомбарды в сотнях акваторий.
Не защищён имперский зодчий
От милостей и гнева тех,
Кто держит трон по воле отчей
И носит горностаев мех.
Калькут брал горестный Алмейду,
Афонсу бросив под арест.
Суареш сбросил всю победу
Интригой с олимпийских мест.
Земная скромная обитель
Точила жизнь червивой нитью.
Афонсу жив остался в деле –
Его усилиями рост
Имперской мощи, где власть стелет
Себе покой, ценя доход.
От Жемчуг-речки до Севильи,
Индийский меря океан
И Атлантический, обплыли
Каракки храбрых лузитан.
И свой кусок в Тордесильясе
Америки забрали частью.
VI
С тех пор, как шёл Диогу Кан
Вдоль берегов гвинейских к югу,
Ища путей до пряных стран
Далёкой Индии на стругах,
Он посетил приметный край
За устьем Риу-ди-Падрана –
Край тучных акров, бивня рай,
Рабов несметных на арканах.
Кан привязал на алтаре
Крест почитать князькам всех рек.
Крестился именем Жуана,
В надежде на гром аркебуз
Князь-маниконго Нзингу Квана
Из светлых, видилось всем, чувств.
И потекли нарывным гноем
Потоки чёрные рабов,
До португальцев бывших строем
Основ всех тамошних князьков.
Живой товар теперь умело
Ушёл в иной предел для дела.
Растущим пашням островов,
Столь приторных от сладкой жижи
Морей зелёных тростников,
Был нужен раб трудов мотыжных.
Теперь, по воле берегов
Князьков пределов негритянских,
Потёк ручей густой рабов
Для пашен, нив, лиг португальских.
Случился канов там обмен –
Рабы за ром и тканей тлен.
Отряды негров пешим строем
Всё дальше в поисках рабов
Тонули в безднах далей стройных,
Обезлюдив земли покров.
Плелились устало вереницы
Невольных негров к берегам
Для мена на хмельной водицы
Дощатый смольно тучный жбан.
Князьки смуглявые, пьянели,
Рабы молчали и бледнели.
Им не слыхать гром барабана
У хижин средь кромешной тьмы
Январской ночи и желанный
Очаг не видеть ни на миг.
У рек не видеть больше рыбы.
В кустарнике не выйдет лев.
Форт. Рынок. Плеть и остов дыбы,
Для тех, в ком вместо страха – гнев.
Им песней – плач бесслёзной суши
Застывших глаз и темень в души.
Другие крались, добывая,
В убийстве исполинов трав
Открытых пустошей без края
В скарб пару бивней с трупа взяв.
Из них севильский живописец,
Умело отсекая сор,
Резцом являл картины высей
Сознанья, духа где простор.
И бивни словно оживали
Во образах мечты и дали.
Жуан, что маниконго, жестом
Дал лузитанам на удел
Асьендо – править повсеместно
Работорговлей с ходом дел.
Возникло то, что билось ране –
Пока те негры, что могли,
В полоны гнали на аркане
Других же негров той земли.
Только теперь их увлекали
Уже иные в мглу и дали.
Афонсу, сын жуанов, вскоре
Решил изгнать португов вон
С попами, рынком, хлебом, солью,
Ремёслами – под свой закон.
Совсем жуанов внук Диогу
Прервал с Лижбоа всякий торг,
Но сбить вон в море в руки Бога
Он португальцев всё ж не смог.
Как шершней рой, из континетна
Свалились ягане моментно.
Сметая всё – и торг столицы,
И поселения в огонь,
Ягане бились насмерть в лица
И нож их пил предсмертный стон.
Средь ужасов баконги дали
Присягу португальцам вновь.
Пришёл португ и волей стали
Сразил орду чужих врагов.
Ягане сброшены обратно
У адских безд стоять привратно.
Урок усвоен. Лузитане
Острог заклали в тех краях
Луанду – форт своих влияний
На ход вещей в лихих делах.
При том священство порицало
И рабство, бойню и разбой.
При голоде хлеб давало
И вдовам среди тьмы покой.
Но шли и лились вширь бездонно
Рабов пучины вне закона.
VII
Средь бури на китайской джонке
К Танегасиме на причал
Стал португальцев корпус стойко,
Презрев хлябь, бездны и металл.
Увидев странное, в смятеньи
Смотрели на себя в упор
Восток и Запад. По спасенью
От дна, вмиг обратили взор
Португи на предмет торговли
С Ямато и в мгле мутной ловли.
Взамен на горы серебра
Португи научили тонко
Мушкетной битве чуждых рать,
Считая прибыль в весе звонком.
Мастер Яита за мушкет
Отдал дочь в жёны португальцу.
Она же, проклиная свет,
С ним уплыла, с тоской сливаться.
Но вскоре муж её привёз
С собой в Японию по делу.
Тут Вакасаке, в реках слёз,
Настал конец в страданьи тела.
Яита дочь сумел вернуть,
Мушкет создать и обмануть.
Завёлся торг, когда Макао
Сумели прибыльно прибрать.
Цепь дела чётко состояла –
Гоа, Малакка, чтобы взять
Товара в трюм глухой каракки,
Идя к Макао, где догруз,
И к берегам японским флаги
За серебро дают отгруз.
За торгом шли иезуиты,
Которым стены все открыты.
В усобице японской Ода,
Что презирал будд, камей капь,
Трон Хризантемы и народы,
Решил приют португам дать.
Он взял мушкеты, крест и порох,
Доспешный уровень и сталь
Клинков толедских, пулей горы
И лёгкую на флот пищаль.
Сумел великий Нобунага
Поднять в победах крылья стяга.
Но вскоре изгнаны за смуту
Из островов Аматерасу
Обратно португальцы внутрь
Краёв китайских безучастно.
Крах наступил посредству в деле
Обмена Мин с Ямато в раз.
Японского сребра слетели
Листы в пучину рыбьих глаз.
Но всё ж Китай в торгу остался –
В Макао звонарь не унялся.
Кастильцы сквозь громады мира
Дошли до минских берегов,
Умело основав Манилу
Среди Фелипе островов.
И вот совместно лузитаны
С кастильским братом во Христе,
Освоили в торговле страны,
К которым двигались в мечте.
Авишско-габсбургский союз
В восточном торге аркебуз.
Обмен шёл в южных водах смело –
Вино, масла, рабы, ткань, хлеб,
Орудий, пороха – немело
В волненьях море, видя герб
С крестом авишским на флагштоке.
Уверенно по тысче тонн
Несли каракки груза в доки
Фортов. Манильский галеон
Шёл супротив тордесильяса
В Испанский мир рассветным часом.
Возник в огромном направленьи
Путей потоков кораблей,
Культур встреч, расовом смешенье
Язык кристанг – пиджин морей.
В гремучей смеси лузонизмов
С малайским говором краёв,
Он стал понятным всем – от низа
До самых царственных верхов.
Бассейн индийский океана
Кристангом пел дела сквозь страны.
Восток португом был освоен.
Весь путь – Лижбоа и Макао –
Был скромно под авишской волей
Покрыт армадами и нау.
Тем, кто был против, очень скоро
Залп жерл из пушечных вещал
В вихренье груд, где власть и воры,
Кто покупал, а кто – украл.
Никто не смел и все платили
Сребром и пряностью посильно.
Текли индусы и малайцы
По одиночке, малым сбором
Под Крест, что дали португальцы
С Писаньем, кротостью, просфорой.
Великий свет могучей веры
Со словом озарял далёко
Востока чуждые пределы
И ослеплял зерно порока.
Он нёс спасенье душам в горе
На всём освоенном просторе.
VIII
Кабрал, как будто бы отбившись
С ветрами от кромешных бурь,
Дошёл до мест, о коих слышал,
Но верить в это не хотел.
Ещё при памятном Энрике
Не раз португский мореход,
Ходил до мест, где не привыкли
Весть разносить до всех господ.
Так остров баек он открыл,
Что в картах знался как “Бразил”.
И поначалу райский остров
Могучей Терры Фирмы слыл
Всего лишь базой скромной. Просто
Запас воды пополнить, сил.
И это-то при том раскладе,
Что в Португалии самой
Земли не взять и пядь в накладе
И места нет и тесный зной.
Но тут тростник с Азор прижился
И древа ценный лес открылся.
Ещё важнее, что в Бразил,
Вмиг оценив подарок Неба,
За португальцем новострил
Свой путь француз, кусок затребав.
Теперь Лижбоа стал всерьёз,
Отдав приказ на поселенье,
На капитанства свой вопрос
Решать – Бразила освоенье
Пошло уверенной тропой.
Цепь крепостей. Плантаций строй.
Срединный Коридор исправно
Рабами Конго и Гвинеи
Питал поля и мускул главный
Торговой тех краёв артерии.
Табак и хлопок, сахар, хлеб,
Маис, руда из Жейраш, кофе,
Суда из верфи, ткани… Брег
Бразильский стоил влитой крови.
Забила жизнь ключом в портах,
И горе – желчью на полях.
Исходно, с первым камнем рядом
Реки Январской, Павловск-градом,
Иезуиты цепким взглядом
Язык всем общий, знали, надо.
И на основе главной туги,
Смешав её для ясной цели
С наречиями местных тупи,
Креол явили в ход умело.
Запел Бразил лингва-жералом
Псалмы, страстей своих накалы.
Португи смело в жёны брали,
Невенчанно, индейских дев
И негритянок. Вскоре стали
В Бразиле города, осев
Уже на постоянной сути.
Росла торговля, ремесло,
Поток людей – что грязной мути,
Которых в алчбе занесло,
Что честных христиан во благо
Авишского над светом стяга.
Помбейруш гнали за рабами,
А их собратья по наживе –
Те гаримпейруш – злато знали
Средь древних недр, лоточно мыли.
Предстала Байя в Новом Свете
Анголой, Конго, что в неволе
Переместили по планете
Португи в сговоре бездольном.
И только помнили ориши
О своей пастве в мире вышнем.
Они сумели сохраниться
Среди усиленной нужды
И белых сантуш. Где-то слиться
С иконой культа без борьбы.
Но души крепко держат боги
Не только негров – христиан,
Заблудших со своей дороги
На службу, где поёт унган.
На столб – мука и птичьи крови.
Бей, барабан! Створ мглы отворен.
Сумели португальцы в ветрах
Освоить новую страну,
Что дал Господь им на пол-света,
На всю Вселенную одну.
В честь всех святых и им во славу
Португи строили свой храм
Достойной жизни, веры правой
И счастья, не страшась векам
И вызовам времён строптивых,
Лихих людей, обманов льстивых.
В час наважденья соледаджа,
Взирая на простор морей,
Португ был счастлив, что однажды
Он окоём преодолел.
Он смог, что многие искали.
Он сделал Новый Свет себе
Для радости. И прочь печали
В открытой для борьбы судьбе.
Он путь открыл, имея силы,
И получил трофей Бразила.
IX
Авишский трон качался грозно –
Из девяти детей Жуана
Погибли все, и смертоносный
Жнец встал, взмахнув серпом пространно.
Могучий род, ветвь Капетингов,
Родня бургундским Валуа,
Наваррским королям – единый
Смог в мире Царство основать.
Такого мир от век не видел
Ни в коем разе в разном виде.
Впервые на всех континетах.
Впервые среди всех морей.
Впервые Крест сквозь земли предков
Прошёл в предел планеты всей.
Всемирным стал язык португа.
Торговля слилась под одно
Правленье завершённым кругом,
Пробив замкнутой башни дно.
Мир посмотрел в себя с каракки
С крестом авишским в белом стяге.
Принц Мануэль скончался ране,
Не став португским королём.
Единственный же внук Жуана
В утробе был. Уж окоём
Конца династии виднелся
Над Португалией вблизи…
Но вот туман времён истлелся –
Январским днём, под неба синь
Родился королевич всем
Авишский принц дон Себаштьеу.
Рос он при регенстве Энрике
И бабки в Обществе Иезу.
Впитал геройские привычки
И идеалы от дистрезы.
Смышлёный и способный к делу,
Достойный предков удалых,
Был Себаштьеу ещё незрелым
До тронных путаных интриг.
Он мир почтил для кабальеро
Деяний чести в славу веры.
Он знал, поход Луи Святого
Проложен был в пески Магриба.
Владислав пал под Варной с трона.
Погиб и Людвик, в воды прыгнув
Велипоточного Дуная.
От битвы Мохачской уплыл.
И Себаштьеу об этом знает,
Что каждый юн при смерти был.
Как юн он сам, но он ударом
Мрак мавритан спалит пожаром.
Мутаваккиль из фесской смуты
Решил уйти грозой Магриба.
Тут Себаштьеу июльским утром
На помощь бросил цвет и глыбу
Войск португальских до сраженья
Во славу трона и Креста.
Напрасно двор от пораженья
Всех отговаривать устал.
Войска сошлись двух королей
Напротив третьего на мель.
На мель реки Махаазины,
Построившись в широкий фронт.
Стал полумесяцем в даль длинным
Абу Марван со всех сторон.
Тяжёло хворый, в пекле зноя
Марван повёл на бой войска,
Неся врагу смерть в тощем поле
Под речки вспять идущий скат.
Клещи сомкнуты страшной волей
Союзники разбиты с воем.
Бежал, погибнув в водах быстрых,
Мутаваккиль. Чуть раньше пал
Марван от хвори храбрый быстро.
Пропал средь свалки Себаштьеу.
Погибло войско в лютой сече.
Погиб цвет королевства в раз.
Кровь в водах, части человечьи.
Пир для шакалов будет счас.
Так оборвалось начинанье
Крусады яркой для закланья.
Три короля погибли вместе
Под гекатомбы страшной крик.
Авишский дом прервался в спеси
Юнца на троне, что привык
Жизнь видеть рыцарским романом
В походе на Ерусалим
По мавританским диким странам,
Где он – король – на мир один.
Всё, мленье кончилось мгновенно
В потоках мутных, смертью тленных.
Теперь взошло бескоролевье.
Осиротела уж навек
Вся Португалия и всею
Империей стал мглистый брег.
Уверенно король испанский,
Имея на руках закон,
Забрал себе в дар лузитанский
С морями золотой простор.
В пучинах смут возможных мненья
Не стали против единенья.
X
Так, совершив всемирной мощи
Великий подвиг средь корон,
Авишский дом пал среди прочих,
Бессмертной славой окрылён.
Его могучие деянья,
Невиданные ввек никем,
Свернули ход событий явный
В угоду Западу, и стен
Пробитых им вновь не отстроить.
Лишь новые суметь освоить.
Идут торговыми путями,
Приняв в тугие паруса,
Каракки, нау усильем прямо,
Всю россыпь ящика неся
Пандоры; рога изобилья,
Добра и зла – всего и всем.
Сминая сказки строгой былью
Земли, открытой на совсем.
Потоки странного движенья
И столь прямого направленья.
Авишский род, что от Энрике
Решил идти в Заморье в бой,
На торг, на дело в каждом миге
Знал назначенье, и покой
Ему не мил был во палатах.
С того-то бросив тлен тоски,
Ушли суда с людьми, что в латах,
Искать злачёные пески.
Найти свой край в индийской гуще
Для жизни сытой. Жизни лучшей.
Их храбрость поражала всех.
Путь в неизвестность. В бури, грозы.
Но более сразил успех
В преодоленьи бед несносных.
Стал португалец мавру злом,
Индийцу – тигром устья Ганга,
Малайцу – пекельным огнём,
Китайцу – варваром без стяга.
Забыт был пробужденья час –
Зов Реконкисты, чести глас.
Поняв, что только в наступленье
Добыть величье и покой,
Португ решился во стремленьи
Всех превзойти своей борьбой.
Не испугали расстоянья.
Не отпугнул туман миров,
Что окоём покрыл, играя
На чувстве сна под тёплый кров.
На вызов вихря и простора
Идти без страха и укора.
Кан, Диаш, Кунья, Гама, –
От Вашку до его сынов –
Алмейду, Альбукерки… Славный
Строй воинов среди веков.
Их подвиг не сотрётся в слове
О прошлом поколений всех.
Их дело пережило в крови
Последствия походов тех.
Не умолчали их падраны
О власти, силе столь желанной.
Как закатилась дней Авиша
Звезда, ушла под королей
Вмиг Португалия. Так вышло.
Но не сомкнулся мрак над ней.
Через полвека всё ж сумели
Вернуть себе короны чин
Браганса в грозной цитадели,
Но не достигли тех вершин,
Что взял Авишский дом до них же.
Не пали, правда, всё же ниже.
Бразил стал полем боя ярым
С голландским войском за страну,
Казавшуюся Божьим Даром
Для португальцев. Не одну
Кампанию пришлось осилить
На суше, так и на морях –
Разбить по всем широким милям
Купцов из Амстердама в прах.
Способны доказать, однако,
Всем, кто тут – главный, бросив якорь.
Гвинейских берегов невольных
Продолжилось пусканье крови.
Живой товар в судах раздольно
Несли флотами на окове.
Стал рынок Виды-Баутишты
Едва ли не средь мира самой
Огромной рабства чёрной нишей,
А в Африке – так самой главной.
На сахар житниц Сен-Доменга,
Ямайки, Кубы в ад без брега.
Усилием короны в цвете
Росла Бразилия. Её
Путь стал приметным на планете,
Как и культуры яркий лёт.
С уходом Себаштьеу не пала
Звезда Португа в небосводе.
Себя ещё не исчерпала
Она и ныне во народе.
Век новый вновь откроет славу
Для португальства в новых главах.
