«Виктория» Себастьяна Шиппера — фильм уникальный чисто технически: его почти два с половиной часа экранного времени были сняты одним разом, без монтажа. Но всё это не имело бы никакого значения, если бы не другие вводные данные: Берлин, ночь, дружба, любовь.
Внутри душного подвального берлинского клуба играет, разумеется, техно. Девушка по имени Виктория танцует в одиночестве, потом идёт заказывать двойную водку — бармен угрюмо игнорирует её попытки флиртовать на сносном английском, девушка отправляется на выход, где встречает компанию подвыпивших немецких гопников, которые как раз совсем не прочь пообщаться. Какое-то время всё плавно движется в сторону любовной трилогии имени Линклейтера, но затем романтическое напряжение между Викторией и обаятельным лидером стаи Зонне переходит в стресс — ребята тащат испанку на приём к мелкому бандиту, который в приказном порядке отправляет всех четверых грабить банк. Дальше — что-то вроде «Бумера» или «Отвязных каникул», кому как больше нравится.
Берлин — отличная локация для того, чтобы снять боевик дёшево и сердито. В 1998 году это показал Том Тыквер своим «Беги, Лола, беги», одну из ролей второго плана в котором сыграл как раз будущий режиссёр «Виктории» Себастьян Шиппер. Город до сих пор остаётся самой демократичной по ценам на жильё большой европейской столицей, поэтому если уж где-то и можно вляпаться в приключения на выходе из техно-клуба, то точно здесь. В этом смысле отпущенная в свободное плавание ручная камера оператора Стурлы Грёвлена кажется не эксклюзивным авторским аттракционом, а единственно верным инструментом — как ещё можно снять настоящее ограбление по-берлински. Отличная возможность сесть в машину с четырьмя пьяными друзьями, которые решаются на первый в жизни вооружённый грабёж ради 50 тысяч евро.
«Виктория» — не фильм про ограбление банка. Погоня и стрельба, конечно, имеются, но гораздо больше захватывают дух сцены игры на пианино в закрытом кафе и эйфорических танцев под утро. Ограбление — лишь звено цепочки инициаций: кража пива в ночном мини-маркете, вылазка на крышу, стычка со случайными прохожими; доведённая до гротеска кульминация волшебной ночи, когда одиночка вдруг находит свою стаю в чужом городе, а все опасения меркнут перед чувством единения. Как отказаться, когда только что обретённые друзья нуждаются в твоей помощи?
Дружба и её магическая, иррациональная природа, вытесняющая холодный прагматизм европейского человека, представителя разобщённого общества, — главный объект исследования для 47-летнего Себастьяна Шиппера. Свой дебютный фильм 2000 года «Настоящие гиганты» он тоже посвятил главной ночи, последней ночи, которую герой проводит с друзьями юности перед тем, как покинуть город, возможно, навсегда. В этой немецкой версии coming of age-комедии всё закончилось по законам жанра хорошо: герои не сильно пострадали от агрессивных турок, выиграли решающий матч в кикер и спасли девушку от смертельной передозировки алкоголем. В последовавшем спустя целых семь лет «Моём друге» режиссёр препарировал внезапно зарождающееся чувство дружбы между белым воротничком-интровертом и инфантильным перевозчиком автомобилей и вновь сделал неожиданно оптимистичные выводы: пройдя через стандартный для бадди-муви кризис, дружба между двумя мужчинами внезапно оказывается даже сильнее любви к одной женщине.
Во всех фильмах Шиппера ключевым становится момент, когда герои отпускают поводья — танцуют, играют на воображаемой гитаре или, раздеваясь догола, устраивают гонки на автобане (фетишизация автомобилей присутствует абсолютно в каждой ленте немца). Именно таким моментом подлинности и становятся два с половиной часа берлинской ночи, за которые Виктория из Мадрида находит друзей, влюбляется, грабит банк и теряет всё, кроме 50 тысяч евро. В последних кадрах мы видим, как девушка, слегка пошатываясь, идёт одна по смурному утреннему Берлину. Со стороны похоже на всем знакомый путь домой после бурной ночи, когда опустошение и похмельный стыд ещё не вытеснили до конца главный знаменатель — всё было очень весело и по-настоящему.
* материал канувшего в лету FURFUR
